Сокровище тамплиеров

— При всём моём почтении, ничего подобного. Я не промахнулся. Посмотрите внимательнее.

Анри двинулся вперёд, присматриваясь к столбу. Потом споткнулся и остановился, не веря своим глазам. Железный болт в пятнадцать дюймов длиной и толщиной в палец пробил толстое крепкое бревно почти насквозь, расщепив древесину сверху и снизу. Он настолько глубоко вошёл в дерево, что торчал всего на три дюйма.

Анри протянул руку, недоверчиво коснулся болта кончиками пальцев и повернулся к сыну.

— Этот столб из прочного дуба.

Андре с улыбкой кивнул.

— Знаю, отец. Крепкого, старого, выдержавшего немало сильных ударов. Вы, наверное, помните, что я сам помогал его выбрать и укрепить здесь лет двенадцать тому назад. А теперь спросите меня снова: бьёт ли этот арбалет на пятьсот шагов?

— Нет нужды спрашивать, — ответил мессир Анри, слегка покачав головой. — Сколько такого оружия у Ричарда?

— Слишком мало для его целей, и это серьёзная проблема. У него очень мало настоящих арбалетов — я имею в виду арбалеты такого типа, с металлической дугой. А за пределами владений Ричарда в Англии и Аквитании их и вовсе нет. Имейте в виду, этим оружием пятьдесят лет вообще никто не пользовался, поэтому большинство оружейников разучились его мастерить. К примеру, этот арбалет изготовил кузнец, чьё мастерство превосходит всякое воображение. Он делает замечательные арбалеты, но я не знаю второго такого мастера. А в одиночку ему не под силу быстро изготовить много столь сложного оружия, как бы он ни старался. Правда, сейчас кузнец обучает подмастерьев, но на это тоже требуется время.

Андре помолчал, задумавшись, потом снова заговорил:

— Незамысловатые арбалеты с деревянными дугами, укреплёнными рогом и сухожилиями, раздобыть проще, но даже они очень редки и дороги: некоторые стоят серебра по своему весу, а некоторые — даже золота. А главным метательным оружием, как и прежде, остаются длинные тисовые луки английских йоменов Ричарда. Благо тамошние мастера по-прежнему делают луки.

Анри кивнул, прекрасно понимая, что его сын имеет в виду. Папа Иннокентий, воспользовавшись своей духовной властью, предал проклятию всё метательное оружие, в том числе боевые луки, и большинство верующих христианского мира подчинились этому запрету[5]. Результаты были плачевными и для оружейников, и для боеспособности христианских войск. Мастера, жившие за пределами Англии и Аквитании и изготавливавшие луки, арбалеты и стрелы, лишились заказов и занялись другими ремёслами. Метательное оружие практически вышло из употребления. Теперь увидеть его можно было редко, а то, что сохранил ось, было древним, изношенным, еле годившимся даже для охоты на зайцев или оленей.

Наложенный Папой запрет официально объяснялся тем, что сам Господь считает такое оружие нечестивым, нехристианским — поэтому пускать его в ход против христианских воинов было запрещено под страхом отлучения и будущего ввержения в геенну огненную. Но истинная причина, лежавшая в основе этого весьма прагматичного запрета, поддержанного и рыцарским сословием, заключалась в другом. Постоянно возраставшая мощь метательного оружия позволяла необученному простолюдину, горожанину или — страшно сказать! — крепостному выстрелить и убить отлично натренированного рыцаря в полном вооружении с такого расстояния, которое сулило убийце возможность безнаказанно скрыться.

Среди тогдашних правителей христианского мира только у юного Генриха Плантагенета, в ту пору графа Анжу, позже ставшего королём Англии Генрихом Вторым, хватило дальновидности и смелости обойти папскую буллу. Сперва он предложил использовать метательное оружие в своих владениях, якобы только для охоты и тренировки. Генрих прекрасно понимал, что арбалет — самая мощная и смертоносная боевая машина, позволяющая поражать врага на большом расстоянии, — даёт своему обладателю огромное преимущество. Будучи воином и полководцем, он вовсе не собирался отказываться от такого оружия. Позже примеру отца, само собой, последовал и его третий сын, Ричард, граф Анжу и Пуату, впоследствии ставший и герцогом Аквитании, лена его матери.

Поскольку Ричард редко подражал отцу или одобрял какие-либо его действия, это необычное обстоятельство побудило мессира Анри спросить сына:

— Но, если такого оружия всё равно очень мало, чего ради Ричард поручил тебе тренировать людей, чтобы те обучали других им пользоваться? Это кажется пустой тратой времени.

— Вовсе нет, отец. Да, арбалетов пока мало, но мы всё время мастерим новые — всё больше и больше. Их изготовление идёт хоть и недостаточно быстро, но всё равно нам понадобятся люди, которые смогут с ними обращаться. И Ричарда вдохновляет сама идея этого оружия, внушающего страх и трепет. Из всех армий франков арбалетами будут вооружены только его люди! Это даст ему преимущество над всеми его союзниками.

— Постой! Подумай, парень, о чём ты говоришь. Ты и впрямь считаешь, что у рыжебородого германца нет такого оружия?