Соль и сахар

Каждый год примерно в это время наша школа устраивает большую вечеринку, чтобы собрать средства на выпускной класс. Обычно это День святого Иоанна, но я видела, как всю неделю раздавали бумажки в форме сердца, так что, полагаю, в этом году темой будет День святого Антония – бразильский эквивалент Дня святого Валентина. Каким-то образом от этого свидание с Виктором кажется мне еще более важным событием.

Я отрываю взгляд от экрана и замечаю, что Педро тоже общается по телефону, переписываясь под столом. И я не могу отвести взгляд. На короткую, странную секунду я представляю себе другой сценарий. Как будто это Педро написал мне, а не Виктор.

Я чуть не падаю со стула.

ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК?!!!!

Я чертыхаюсь себе под нос, быстро набирая ответ Виктору:

ЛАРИ: Конечно!:)

Пиментель все говорит и говорит на заднем плане о тригонометрических функциях, но кого волнуют синусы, косинусы и тангенсы, когда я не могу вычислить, как, черт возьми, мой разум предал меня мыслью о том, чтобы пойти на свидание с Педро Молиной?!

Я ложусь лбом на стол, чтобы остудить его.

ВИКТОР: Отлично. Встретимся у школьных ворот сегодня в 6 вечера?

Стол Педро уже завален открытками, его поклонницы практически висят у него на шее, чтобы убедить его пойти с ними на вечеринку. И я не могу не задаться вопросом, просил ли он кого-нибудь пойти с ним.

Может быть, именно этим он сейчас и занят…

Как будто мне не все равно!

Я выпрямляюсь, встряхиваю головой, чтобы избавиться от непрошеных мыслей, и снова пишу Виктору:

ЛАРИ: Звучит отлично.

Звенит звонок, знаменующий окончание учебного дня.

Педро встает, чтобы уйти, и когда наши взгляды встречаются, он едва заметно приветливо кивает, прежде чем присоединиться к потоку учеников, направляющихся к выходу из класса.

Я киваю в ответ, и мое сердце выпрыгивает из груди.

Я, должно быть, перебрала каждый предмет своего гардероба, прежде чем, сдавшись, рухнуть на груду отброшенных вариантов.

Мама просовывает голову внутрь и тут же корчит гримасу при виде беспорядка в моей спальне.

– Перед уходом я все уберу, – затаив дыхание, обе- щаю я.

Я до сих пор удивлена, что мама не возразила против этой вечеринки, поэтому я не хочу на нее давить, а вдруг она передумает. Я не сказала ей, что на самом деле это свидание. Сама не знаю, что я чувствую по этому поводу, и определенно не хочу отвечать на тысячу вопросов о Викторе. Но когда я рассказала ей о вечеринке, она посоветовала мне пойти, сказав, что это мой последний год перед университетом, так что мне будет полезно куда-нибудь сходить.

Вообще… в каком мире мама могла бы подумать, что ходить на вечеринку – это хорошо? Правда, сегодня вечер пятницы, но каждый вечер в доме Рамирес – это учебный вечер.

Я начинаю торопливо запихивать одежду обратно в шкаф, но мама меня останавливает. Она берет платье и держит его на вытянутых руках, чтобы хорошенько рассмотреть. Ткань ниспадает каскадом.

– Почему бы тебе не надеть вот это? – предлагает она.

Это был мамин подарок мне на прошлый Новый год, чтобы мы могли отпраздновать наступающий год в традиционном белом цвете и привлечь мир. Я не знаю, работает ли вообще моя новогодняя магия, но если перемирие с Педро Молиной – какой-то признак, может быть, она начинает действовать?

От одной мысли о Педро у меня учащается пульс.

Оглянувшись через плечо на его окно, я замечаю, что свет в его спальне выключен. Он, должно быть, уже на вечеринке.

– Думаю, ты должна надеть это, – настаивает мама.

Я не любительница носить платья, но хочу, чтобы она улыбалась. В последнее время она вообще почти не улыбается.

Платье немного приоткрывает декольте, но не слишком сильно. Оно также немного обтягивает талию, но идеально расходится веером, складками спускаясь до колен.

Однако один взгляд – и мама недовольна. Она ведет меня в свою спальню, где открывает швейную машинку, жестом предлагая мне снять платье, чтобы она могла его исправить. Мама в последнее время так мало шьет, что я и забыла, какая она мастерица. Машинка радостно тарахтит, как будто радуясь, что она вернулась.

В ожидании я сажусь на мамину кровать. У нее на тумбочке папина фотография.

Он был высоким и красивым, очень худым, с костлявыми ногами и руками, которые не совсем вписывались в его одежду, и выглядел немного занудно в этих больших очках в тяжелой оправе. Я улыбаюсь, чувствуя внезапный укол в сердце. Как можно скучать по кому-то, кого я никогда не знала?

Закончив, мама встает из-за швейной машинки и протягивает мне платье.

– Примерь-ка, – говорит она.

Мамины коррективы на высоте. У нее волшебные руки не только для приготовления пищи, но и для шитья. Помню, когда я была младше, я находила старые альбомы, в которых она рисовала выкройки платьев и рубашек. Несколько раз она сама придумывала фасоны и шила мне наряды.