Соль и сахар

Может быть, потому что это не просто хлеб. Это хлеб моей семьи. Несмотря на то что у меня желудок скручивает от беспокойства из-за ситуации со сломанным миксером, я беру рецепт. Ссыпав все ингредиенты в миску, размешиваю их деревянной ложкой.

Но я немного неуклюжа и пачкаю свою форму.

Когда Педро возвращается на кухню, я спрашиваю:

– Что сказала твоя мама? – Вопрос возникает так быстро, что звучит как одно громкое слово.

Он хватает фартук, который был на нем раньше, и протягивает его мне. Я пытаюсь завязать его, но так нервничаю, что все время выпускаю из рук завязки.

– Можно? – спрашивает он, предлагая помощь.

– К-конечно.

Он становится позади меня и нежно и осторожно завязывает фартук вокруг моей талии, в то время как я стою неподвижно, как статуя, а мое сердце так и колотится в груди.

– Как ты можешь быть такой беспечной? – бормочет Педро. Затем он протягивает пальцы к ложке, и я отдаю ее ему. – Ты повредишь запястье, если будешь замешивать тесто ложкой. Используй руки.

Он смотрит на меня так, словно я законченный дилетант. Ну, так и есть, но я не хочу, чтобы он это понял!

– Я знаю. Просто отвлеклась и взяла ложку, потому что… Я не подумала.

Я быстро опускаю руки в миску, и мои пальцы погружаются в тесто. Сначала это похоже на выжимание глины, но чем больше я вымешиваю, тем больше густеет тесто.

Педро посыпает столешницу мукой.

– Теперь вымешивай на столе, – инструктирует он.

– Но что сказала твоя мама…

Он бросает на меня многозначительный взгляд, поэтому я перестаю спрашивать и перекладываю тесто на стол, где продолжаю месить. Педро некоторое время наблюдает за мной.

– Попробуй сложить его, когда будешь подтягивать к себе.

Я стараюсь делать так, как он говорит, и все равно он недоволен. Он стоит рядом, касаясь меня плечом, и берет кусок теста, чтобы показать мне, как правильно его складывать. От нашей близости по моему телу разливается тепло, и я чувствую, что задыхаюсь, но сжимаю губы, чтобы скрыть накатывающие чувства.

– Я позвонил матери и сказал, что она должна пойти проверить, в состоянии ли донья Элис справиться с заказом, потому что до меня дошли слухи, что ваш миксер сломался.

Я смотрю на него.

– Слухи?

– Разве не так общаются наши семьи? – Он пожимает плечами. – Я сказал, что она должна пойти и проверить, правдивы ли слухи, потому что, если это так, может быть, нам следует позволить донье Элис одолжить наш миксер, иначе маме придется взять на себя ее работу, и ей все равно заплатят только за половину заказа.

Мое сердце, кажется, вот-вот разорвется от радости. Никогда в жизни я не думала, что буду ему так благо- дарна.

– Я даже не знаю, что сказать. Педро, спасибо тебе.

Он выглядит немного взволнованным.

– Не стоит благодарности.

– Спасибо, – повторяю я. – Тысяча благодарностей.

Мы смотрим друг на друга. Возможно, дольше, чем следовало бы.

Я хочу сказать ему, что он спасает меня и мою семью. И тут внезапно… Мой взгляд перемещается к ямочке над его губами.

– Я бы хотел, чтобы ты не выглядела такой потрясенной из-за того, что я помог, но да. – Он сглатывает. – Не за что. Я имею в виду, это не так уж важно, и мы знаем друг друга всю жизнь, так почему мы не можем быть…

Педро так и не заканчивает фразу, потому что входят Синтия и Виктор.

– Мы опоздали?! – вскрикивает Синтия, вытягивая шею, чтобы посмотреть на часы на стене. – Я не знала, что мы встречаемся раньше!..

Я замечаю удивление на лице Виктора. То, как его взгляд перемещается к тесту, которое мы замешиваем. Крошечная, грустная улыбка, которая появляется на его губах, как будто он только сейчас полностью осознал что-то. Я опускаю взгляд на тесто для хлеба и вижу, что мои руки – под руками Педро, измазаны в сыром тесте. Всплеск адреналина и чего-то еще – что-то более яркое, электрическое и головокружительное пробегает по моему телу. Я убираю руки, и только тогда Педро, кажется, замечает, что все это время мы касались друг друга. Он, закашлявшись, отодвигается от прилавка.

– Для чего это? – спрашивает Виктор, направляясь к горшочку с начинкой из гуавы. – Рецепт «Ромео и Джульетты»?

Мое лицо начинает пылать еще сильнее.

– По рецепту для «Ромео и Джульетты» требуется сыр. Ты видишь здесь какой-нибудь сыр? – рявкает на него Педро, вытирая пальцы тряпкой для мытья посуды.

– Не нужно быть таким угрюмым, – замечает Синтия.

– Давайте уже начнем, – все еще залитый румянцем, Педро протискивается мимо Виктора, чтобы занять позицию у стойки. – У нас впереди целый день.

Я понятия не имею, почему Педро так резок с Виктором. Синтия, должно быть, видит замешательство на моем лице, потому что наклоняется, чтобы прошептать, кивнув в их сторону:

– Кажется, они поссорились на вечеринке.

– Что? – шепчу я в ответ. – Когда?

– Думаю, после того, как ты ушла. Не знаешь почему?

Она выглядит обеспокоенной. Я отрицательно качаю головой. Из-за чего они поссорились? Я пытаюсь сосредоточиться на встрече, но мои мысли постоянно возвращаются к тому, как Педро выглядел на вечеринке, когда я вернула ему солнцезащитные очки. Вспоминаю тоску в его глазах.

Стоп.

Я возвращаюсь к реальности.