Соль и серебро

- Мы не ненавидим мир. - Он хмурится. Иштар вздыхает. - Мы не ненавидим людей. Ты говорила уже, что мы не уважаем людей, которых защищаем. Это неправда. Ты не найдешь людей, более сосредоточенных на сохранении мира простых смертных в безопасности. Но… такие люди, как мы, какими нам приходится быть… это не работа с девяти до пяти. Мы охранники, и дальнобойщики, и синие воротнички. И многие непосвященные думают, что это нормально - обращаться с рабочим народом так, как…

- Как с дерьмом, - говорю я.

Это правда. Полагаю, это зависит от того, каким путем ты идешь.

- Почему ты занимаешься этим? - спрашиваю я Райана.

Он ничего не отвечает. Но кончики его пальцев касаются волос за моим левым ухом. Совсем чуть-чуть. Он касается моих волос.

- Разве я мог не делать этого? - говорит он. - Я знаю, что приходит в ночи. Как ты думаешь, я ввязался в это? Никто не врывался и не спасал меня в критический момент. - Его прикосновение исчезает. - Никто не спас остальных.

Остальных?

- Остальных? - спрашиваю я.

Райан долго молчит, и я думаю, что он больше ничего не скажет. Думаю, сказал бы он, если бы я не открыла рот?

Я слышу голос Иштар, когда он продолжает:

- Когда я был моложе, зимой я, бывало, подрабатывал, рубя елки для отправки на юг. Многие из нас это делали - это были легкие деньги, всего лишь несколько выходных работы. Парни, нанимавшие нас, везли нас большую часть дороги, а потом мы брели сквозь снега к деревьям. Недалеко. - Он делает паузу, потом: - Я рубил дерево, когда это произошло. Парни, которые были со мной, все погибли. Я выжил.

Я почти боюсь сказать что-нибудь, но я должна знать:

- Что это было?

- Хайдбихайнд. Один из тех демонов, которые могут являться без Дверей. Они быстро двигаются и не любят, чтобы их видели; поэтому их так назвали [17]. Но они наблюдают, и ждут, и похищают лесорубов, когда никто не видит. - Он издает короткий смешок - смешок человека, рассказывающего что-то ужасное или грустное, но вовсе не смешок человека, которому действительно весело. - Я был последним, и единственная причина, почему меня не утащили тоже, - я работал бензопилой. Только у меня была в руках масса металла, которую можно было крутить вокруг себя, и именно я смог снести голову этому существу, до того как оно успело снова оказаться у меня за спиной.

Он вздыхает. Его дыхание касается моей кожи.

- Я вернулся к нашей точке сбора и пошел дальше. Все мои товарищи пропали, а у меня в руках окровавленная бензопила. Нехорошо. Так что я сбежал.

Снег, да? Я думаю о его «южном» акценте и потом понимаю: во многих местах говорят с таким акцентом.

- Сколько лет тебе было? - спрашиваю я.

- Девятнадцать.

- У тебя была семья? Имею в виду, они ведь интересовались, что с тобой сталось?

- Не знаю, - говорит он. - Я всегда боялся вернуться.

- Но… разве ты не скучал по ним? Разве ты не хотел быть со своей семьей?

Я не могу себе представить, как такое может быть: иметь семью и не хотеть быть с ней. Я не могу, я так скучаю по своей семье. Не то чтобы у меня когда-либо была настоящая семья; можно ли скучать по тому, чего никогда не имел?

Я чувствую, что Райан смотрит на меня, так что я поворачиваю голову и смотрю на него, и внезапно я понимаю, как он устал, как одинок, как он ненавидит свое одиночество, но он чувствует, что это его судьба, потому что люди рядом с ним всегда погибают.

Всегда, но я - нет.

- Ты спас бы тех людей, если бы мог. Ты был просто подростком. Ты понятия не имел, с чем столкнулся. - Я протягиваю руку погладить его по ноге, но он дергается, и моя рука падает.

- Я убил существо, напавшее на них, но мертвецам уже все равно. Так что я не герой. Но я больше не смог вернуться в мир непосвященных.

- Думаю, что все-таки ты герой, - возражаю я и на этот раз не позволяю ему ускользнуть.

Львица, стоящая позади Райана, словно мать, защищающая своего детеныша, одобрительно улыбается. Иштар кладет руку поверх моей. Я чувствую ее едва-едва, прохладную и влажную. Теперь я их почти не замечаю, потому что они - часть его, но ощущение странное. Затем Иштар отнимает руку и исчезает. Когда я поднимаю взгляд, вижу, что она стоит рядом с львицей, возвышаясь над нами.

Львица мурлычет.

Я смотрю на свою руку: ранка зажила и даже шрама не осталось.

Добавьте это к списку сумасшедших происшествий, случившихся здесь.

- Почему ты это делаешь? - с вызовом спрашивает он, отодвигаясь назад, отдаляясь от меня в буквальном и переносном смысле.

Я отвечаю ему его же словами:

- Как я могла не делать?

- Стэн и Аманда ведь не стали.

- Да, знаю. - Я смотрю вниз. - Но я должна. Это моя закусочная. Это моя Дверь. Это была моя вина - во всяком случае, отчасти. Я не остановила Аманду, когда она накладывала свои дурацкие призывные чары. Я не… - Я прерываюсь.

Теперь я совсем другая по сравнению с той, что была, когда это все началось, и теперь я понимаю, несмотря на свое нытье по поводу того, чего я не делала, что это вовсе не моя вина. Я не виновата ни в чем, и я не должна принимать на себя всю ответственность.

Однако я все равно чувствую себя дерьмово.