Соль и серебро

Рокси пожимает плечами:

– Не в курсе.

Райан оборачивается и минуту смотрит на львицу. Поворачиваясь обратно, он меняет тему.

– Думаю, Стэн не проснется, – говорит он.

Стэн бормочет:

– Не хочу.

Он жив! Но внутри его демон. Я в расстройстве. Райан наклоняется и расправляет платок так, чтобы он закрыл глаза Стэна. Райан бросает взгляд на меня:

– Не позволяй ему что-то увидеть, Элли.

– Почему?

– Потому что я так сказал, черт возьми. – Он выглядит уставшим и постаревшим. Он трет глаза и продолжает: – Прости. Ему нельзя видеть, где он, потому что не только он будет смотреть. Теперь внутри его оборотень – он увидит Кур, и, что хуже, Кур увидит его. Они проследят за ним.

Райан встает, прикрывает лицо полями стетсона и идет к Кристиану.

Я смотрю вниз. Стэн пытается сесть. Невнятно бормочет:

– Элли, что за черт…

Он берется за платок, и я отвожу его руку:

– Привет, Стэн. Не трогай это.

– Но я ничего не вижу, – ноет он.

– Я знаю, – говорю я. – В любом случае тут нет ничего приятного. Просто слушай меня, ладно? Ладно? – Он наконец кивает, и я прислоняю его к себе. Утыкаюсь носом в его волосы. Он пахнет сигаретами и роскошью. – Что ты помнишь?

Я чувствую, как он кривится у моего плеча.

– Я шел домой. Нет, я шел в закусочную. Я только что провел дивное время с Мэттом – я тебе рассказывал о Мэтте?

– Нет.

Он говорит почти застенчиво.

– Я познакомился с ним пару недель назад. Он такой классный, Элли, он такой… помнишь, когда мы были детьми, бывало, представляли себе идеального спутника жизни? Он как раз такой парень, с каким я хотел бы провести жизнь.

Я всегда хотела выйти замуж за красивого и богатого, Аманда – за сексуального и знаменитого. Стэн, конечно, мечтал о настоящей любви. Больше ничего не помню, я ужасный друг.

Я глажу Стэна по волосам.

– Расскажи мне о нем, – прошу я, пытаясь, чтобы это звучало не внушением, а просто дружеской болтовней.

– У него такие глаза, Элли, и он так танцует. Он любит ту же музыку, что и я, клубную, а еще ему нравится классическая. Он играет на фортепиано. Его руки…

Стэн умолкает и чихает мне в шею. Я начинаю плакать. Потому что это мой друг, мой лучший друг, и он умирает. Он умирает, и я ничего не могу с этим поделать. У него нет аватара. Он пахнет так, словно принадлежит этому месту. И его рука перестала светиться. Нет даже следа в том месте, куда его укусил оборотень. Он теперь целиком внутри Стэна.

Пока он рассказывает мне о Мэтте, я плачу, потому что выхода нет. Выхода нет, ничего не поделаешь, ничего не исправишь.

– И тут я услышал какое-то странное жужжание, Элли, знаешь, как было у меня с ушами, когда мы пробовали амилнитрат?

– Нитрит, – автоматически поправляю я. Шмыгаю носом и пытаюсь вытереть глаза рукавом кожаного плаща, который явно был сделан не для этого. – Да, помню.

Такие звуки они и издают – жужжат, как бабочки или пчелы или еще что-то с быстро движущимися крыльями. Похоже, демонам нравится принимать форму насекомых, тех видов насекомых, которые допекают людей тысячи лет. Это отличная маскировка, ведь так?

– Жужжание… – Стэн снова умолкает и теснее прижимается ко мне. – Мэтт жужжал, Элли. И потом он оцарапал меня ногтем, и я тоже зажужжал, и я не помню… там был парень в кожаном плаще, он привел меня к тебе.

– Это Райан, – говорю я Стэну.

Боже мой, он не помнит даже Райана. Не могу успокоиться.

– Райан – твой бойфренд? – Стэн пытается быть беззаботным, но по его голосу слышно, что он знает, что-то не в порядке.

Сомневаюсь, что он знает, что умрет или превратится в демона, жужжащего паразита, который убьет меня, как только увидит.

Сомневаюсь, что Стэн знает это, но он чувствует, что дела очень-очень плохи.

– Да, Райан – мой бойфренд, – говорю я в волосы Стэна.

– Ну, давайте, ребята, – произносит Стэн, и мне кажется, он действительно рад за меня.

Несмотря ни на что, он рад за меня. Боже, я такая дрянь.

Я слышу смешок – это Райан присел на корточки рядом со мной.

– Я предпочитаю термин «вторая половина». Бойфренд – это так банально.

Я смеюсь и смеюсь, пока снова не начинаю рыдать, потом я прислоняюсь к Райану и всхлипываю в его чертов плащ, потому что мой лучший друг скоро умрет, и это моя вина. Джэксон умер, и это тоже моя вина. Мы по уши в дерьме, мы в Аду, мир, похоже, гибнет, и это все моя вина.

Стэн засыпает. Я тоже. Наверное, не очень умно спать в Аду. В компании оборотня в стадии трансформации. В пронзительном холоде.

Может быть, мне плевать.

Свет не меняется. Пепельный снег ударяется о края моего круга и кружится в танце. Я закрываю глаза. Последнее, что я вижу, – как Рокси трет колено. Последнее, что я чувствую, – легкое прикосновение к моим волосам.

Я просыпаюсь оттого, что кто-то очень-очень громко говорит.

Открыв глаза, вижу дракона с лицом змеи, извивающегося в черном небе над нами.

Стэн спрашивает:

– Что, черт возьми, происходит? – и пытается снова снять платок.

Я прижимаю платок к его глазам.

– Я скоро скажу тебе, – говорю я, надеясь, что это не ложь.

– Ритуалы! – кричит дракон. – Есть ритуалы, которые должно исполнять в загробном мире!

– Назад! – командует Рокси.