Соль и серебро

Я чувствую удар, но он отнюдь не настолько силен, как мог быть. На самом деле мне как будто хочется танцевать. Я возвращаюсь к Райану и Рокси и становлюсь между ними. Рокси ругается, но скорее испуганно, чем раздраженно. Райан просто пялится на мои крылья, словно хочет их потрогать. Может быть, позже.

Я бросаю взгляд на мумию.

– Это было не очень мило, – сердито говорю я.

Калатурру – Кургарру смеется, и его смех эхом отражается в пещере:

Духи элементалей защищают тебя. Ты можешь воспользоваться моим гостеприимством.

Мумия медленно поднимает руки с коленей. Звук невероятно резкий, хотя, может, мне просто кажется, потому что звук очень земной, будто бумага шелестит или кожа трется, вовсе не похоже на то, как должна шуршать высохшая кожа мертвеца. Мумия отламывает свою левую руку и протягивает ее нам правой рукой.

Я выдуваю легкий ветерок и подлетаю к мумии. Вблизи она выглядит не такой зловещей. Скорее печальной. Жаль, что ей не с кем общаться. Я беру ее руку.

– Благодарю. К… Калатурру и Кур… Кургарру. – Я еле выговорила эти имена, но эта мумия одинока и она оторвала для нас собственную руку, так что самое меньшее, что я могу сделать для нее, – это хотя бы попытаться.

Есть ритуалы, которые должно исполнять в загробном мире, – говорит мумия, и я серьезно киваю. Рука в моей ладони сухая и хрустит, как будто может рассыпаться в любой момент.

Мое голубое сияние окружает ее. Пальцы сгибаются, издавая отвратительное похрустывание, и только указательный палец торчит. Он указывает на стену пещеры, украшенную золотом на золоте, но когда я присматриваюсь, то вижу дефект в металле, странную линию, которая изображает… о да, я вижу Дверь.

– Думаю, это путь домой, – говорю я через плечо.

Я поворачиваюсь, Рокси и Райан уставились на меня. Я показываю им язык.

Иштар смеется, и напряжение спадает.

– Я не ожидал, что у тебя будут крылья, – говорит Райан.

– Я говорила тебе, что я не такая, как другие девушки, – ухмыляюсь я и иду к стене. Стена начинает мерцать, словно золотая вода. Я крепче сжимаю руку и шагаю вперед.

18

Я оказываюсь в доме, судя по всему. Вокруг все в легкой голубовато-золотистой дымке. Я пару раз моргаю, прижимая руку к груди. Я совсем одна, и это не моя закусочная и не кинотеатр – в общем, не то место, где Двери имело бы смысл выпустить меня. Я…

Это мой дом. Я в своей старой спальне. Когда-то это было одно из моих любимейших мест в мире на самом деле. Она размером с закусочную, включая кухню, стены глубокого пурпурно-синего цвета. У меня была кровать под балдахином на четырех столбиках, потому что в детстве я хотела быть принцессой, а у принцесс именно такие кровати.

Мысленно возвращаясь в прошлое, я и была принцессой. Я жила в огромном доме, который в другие времена мог сойти за замок. У меня было все, чего я хотела, даже не зная этого.

Вот только теперь у меня есть закусочная, и мои друзья, и Райан, и я знаю, что это звучит ужасно, но я не знаю, на что могла бы это променять. Даже не на возвращение родителей.

У меня были плохие родители, но они были мои.

Но… узнали бы они меня сейчас?

Я делаю еще шаг в комнату. Здесь мои книжные полки с книгами, которые я никогда не читала. Должно быть, я единственная девушка в мире, не читавшая «Черного красавца»[19], но у меня есть первое издание в идеальном состоянии. Я помню это, потому что на аукционе получила за него денег больше, чем за остальные книги.

Оказалось, что у моих родителей куча долгов. Мама забрала всю наличность, когда сбежала, ликвидировала все акции и ценные бумаги и сделала все, что обычно делают люди, когда не собираются возвращаться и разбираться с последствиями.

Дом тоже был продан с молотка.

Это не может быть мой дом. Но здесь все мягкие игрушки, которые я отдала на благотворительность, и коллекция разноцветного стекла со всего мира, и…

Я открываю нижний ящик комода. Здесь мои секс-игрушки и лубрикант с клубничным запахом, которым я так ни разу и не воспользовалась. Здесь есть даже мой зачитанный экземпляр биографии Колетт, и «Любовник леди Чаттерлей», и трилогия о Спящей красавице, ставшей сексуальной рабыней. У меня не было нужды прятать их, но это делали все нормальные девочки, а я была совершенно нормальной, до того как встретила Райана.

– Элли! – зовет мама.

Я подхожу к дверям комнаты и выглядываю в коридор. Она стоит там. Я думала, что не помню, как она выглядит, но ошибалась. Я помню ее в точности. Это она. Ее темные вьющиеся волосы, карие глаза, бледная кожа, туго обтягивающая скулы.

«Пластическая хирургия – это для людей, у которых нет такой костной структуры, как у нас», – часто говорила она.

– Элли, дорогая, – она берет мое лицо в ладони, и я слышу, как рука Калатурру хрустит, когда я сжимаю ее сильнее, – где ты была? Уже почти время обеда. Сегодня вечером мы приглашены к Стэндишам. Их сын с ума сходит, ты знаешь об этом что-нибудь?