Соль неба

– Мне сказали, что у меня подозрение на… – Это мерзкое «речное» слово она не смогла произнести, просто выдохнула его как бесшумное облако изо рта, чтобы оно улетело и исчезло. Чтоб хоть слово исчезло. – Завтра будут результаты анализов… Боюсь я. Главное, я ведь верю в то, что смерти нет, а все равно – страшно.

Отец Тимофей чуть подвинулся на скамье, как бы приглашая Олю присесть.

Она села. На батюшку смотреть боялась, тоже глядела на облака, которые поймали два человеческих взгляда, но это, их, конечно, не остановило, они продолжали плыть себе вдаль: облака совершенно не интересовались человеческими взглядами.

– Привычки умирать у людей нету, вот что я тебе скажу. – Отец Тимофей усмехнулся. – А к чему привычки нет – то нас и страшит, верно? Вот ты небось тоже боялась сегодня на исповедь идти… Ну да ладно, тебе все эти умности ни к чему сейчас. – Священник помолчал немного и продолжил: – Когда смерть за душу взяла человека, тогда сразу видать. Тогда человек сквозь себя глядит и сквозь других…

Отец Тимофей еще раз внимательно посмотрел на Ольгу – не для того, конечно, чтобы убедиться в правильности своих слов, а чтобы женщина видела, что он рассматривает ее внимательно, чтобы поверила, успокоилась.

– Нет, – повторил еще раз. – Нет на тебе смерти. А болезнь есть.

– Серьезная?

– Так это смотря по тому, как болеть будешь.

Ольга удивилась:

– А что, можно по-разному болеть?

Отец Тимофей улыбнулся:

– А ты как думала? Если люди живут по-разному, умирают по-разному, болеют, что ли, одинаково? Был такой человек удивительный, митрополит Филарет Дроздов. Давно был-жил, аж в девятнадцатом веке. Прославлен в лике святых. Так вот он как говорил? Ты послушай. «Если думают, что бедствие пришло не путем истины, наказывающей зло и обращающей к добру, то спрашиваю: как же пришло в мир бедствие?..»

– Как же? – непроизвольно спросила Ольга.

Отец Тимофей не обратил внимания на ее вскрик-вопрос и продолжил:

– «Украдкой? Нельзя. Бог всемогущ. По слепому велению сил природы? Нельзя. Ими управляет Бог Премудрый и Всеблагий. Куда ни обращайся с догадками, отовсюду принужден будешь возвратиться к одной неоспоримой истине, что если как-нибудь допущено в мир бедствие, то допущено не иначе, как средство Провидения, наказательное и исправительное, а иногда испытательное– как Истины и Милость Путей Господних».

Отец Тимофей замолчал.

Ольга сидела, думала, ждала продолжения.

Отец Тимофей снова смотрел на тихие облака, которые все тесней сбивались на небе, обещая грозный гром.

– Болезнь – это бедствие для человека, но она-во благо? Так, что ли, получается? – спросила Ольга удивленно.

Отец Тимофей рассмеялся:

– Мир этот – сам по себе благо, и все в этом мире – благо. Мир окружающий неслучайно мир называется, а не война. Правда ведь? Болезнь дается человеку, чтобы вспомнил о суетности сущего и о том, как эту суетность он проживает. – Отец Тимофей поднялся. – А обиду не таи. Ни на кого. Господь нам уроки преподает для учения, а не для озлобления. На себя смотри. Все проблемы и радости мира в тебе. – Отец Тимофей направился в сторону церкви, уже у самых дверей остановился, посмотрел на Ольгу, улыбнулся и произнес веско: – А смерти не бойся. Не видит она пока тебя. Не нужна, значит, ты ей.

Все случилось ровно так, как говорил отец Тимофей. Опухоль оказалась доброкачественной, но поболеть Ольге с месяц пришлось.

После долгого страха перед болезнью смертельной обычный недуг проходил относительно легко.

Как и все люди, Ольга болеть не любила: время хвори она считала напрасно выкинутым, а тут вдруг оказалось, что во время болезни можно читать книги, на которые всегда не хватало времени; смотреть фильмы, которые всегда глядеть было недосуг. Тут и болезнь, обидевшись, видимо, что на нее перестали обращать внимания, начала постепенно и неохотно отступать.

Ольга стала приходить в Храм регулярно: и причащалась, и исповедовалась. Но только отцу Тимофею. Заметив отца Константина, вежливо здоровалась издалека, но близко не подходила. Он тоже кивал и тоже не подходил.

А потом Ольге предложили, как нынче принято говорить – вести проект – в Москве. И даже квартиру для нее снимали – маленькую, зато в центре.

Пришла к отцу Тимофею – попрощаться и благословения попросить.

Отец Тимофей благословил и сказал при этом такие слова:

– Найдешь в Москве то, чего даже искать перестала.

– Что это такое волшебное? Деньги, что ли?

Отец Тимофей на этот вопрос отвечать не стал, усмехнулся только.

Сказал про другое:

– А на отца Константина зла не держи. Душа у него светлая и добрая… – Он помолчал и вдруг произнес резко: – Господь обижаем нашими грехами постоянно, а все ж-таки любит нас. Как же ты, человек, берешь на себя безделицу обиды? Как только можешь в сердце своем обиду носить? – Отец Тимофей вздохнул. – Когда я уйду, Константин заместо меня останется тут. Благословляю тебя ходить к нему. И в Храм этот ходить. А обида… Она что? Черное облако в душе. Чем больше обида – тем больше облако и тем темнее душа.

С тем Ольга и уехала в страшный и манящий город Москву.