Соль под кожей. Том второй (СИ)

— И при таком скромном списке трофеев, ты трахаешься как боженька, — думаю, что произношу это только в своем голове, но поздно соображаю, что ляпаю вслух. — Не бери в голову, Авдеев. Это просто… бессмысленный разговор Святого Петра и грешной Магдалины.

— Мне правда все равно. Из тех вещей, которые я хочу видеть в своей женщине, ее личная жизнь до встречи со мной волнует меня меньше всего. И как она будет жить потом, если мы расстанемся — меня тоже не интересует.

— Знаешь, один человек однажды сказал, что женщине нельзя простить большое количество любовников, потому что женщине проще найти секс, чем мужчине. — Перед глазами появляется жутко довольная собой рожа Наратова — того самого «человека», который любил это повторять, хотя сильно подозреваю, что он просто повторял за кем-то эту больную жизненную философию.

— Лори, слушай. — Вадим раздраженно вздыхает. — Я не хочу обсуждать чьи-то больные фантазии, воспаленные низким тестостероном или маленьким членом, или хер пойми чем. Я задал вполне конкретный вопрос и ожидал услышать на него такой же конкретный ответ.

— Хочешь прямой ответ? Пошел ты…! — В последний момент ловлю грубость зубами, выдыхаю и уже спокойнее добавляю: — Я не собираюсь перед тобой отчитываться! Не понимаю, зачем. Не вижу для этого ни единой разумной причины.

— Не видишь, значит.

Он обходит стол, вынуждая меня отступать к стене, а когда я натыкаюсь на нее лопатками, довольно грубо одной рукой удерживает за бедро, а другой методично стирает с лица макияж. Именно в тех местах, где у меня еще видны синяки. Практически четко по контурам, как будто с прошлого раза запомнил их точные координаты.

— Авдеев, ты мне больно делаешь! — пытаюсь вырваться, но это бесполезно — наши весовые категории и близко не равны.

— Так вот, Ван дер Виндт, — еще никогда моя выдуманная фамилия не звучала как отборный мат, но в исполнении Авдеева именно так и происходит, — раз уж я для тебя рожей не вышел — хуй с ним. Переживу. Но я хочу знать, кто тот «счастливчик», который не в состоянии защитить свою женщину и своего ребенка от этой ёбаной семейки! Хотя бы для того, чтобы ввалить ему от души. Сразу после того, как засажу Завольского далеко и надолго.

— Спасибо за живое участие в моей судьбе, но я двадцать шесть лет прекрасно жила без твоих рыцарских подачек — как видишь, вполне недурно жила.

— Вижу, Лори. — Он не сильно надавливает большим пальцем на то место около виска, которое до сих пор сильнее всего болит. — Очень хотел бы не видеть, но вижу.

На секунду мне кажется, что он снова плюнет на все и поцелует меня как тогда, на конюшнях — жестко, властно, как будто хочет оставить на мне свое клеймо собственника и единственного владельца. Я, блин, ту рану на губе носила почти неделю, прежде чем она зажила и перестала каждую минуту о нем напоминать!

Но Вадим ничего такого не предпринимает. Только извиняется, что сделал мне больно и снова отходит.

Ну да. Я же теперь наездница чье-то другого члена. Странно, что руки не побежал мыть.

Но в одном он оказался прав — нам действительно нужно было поговорить. Расставить точки над «i». Еще раз посмотреть друг на друга, понять, что мы не можем быть парой даже если не останется других вариантов — и снова стать незнакомцами.

Данте сказал бы, что это лучший финал дурацкого короткого романа.

— Прости, что был груб, — говорит он как раз в ту минуту, когда тишина становится невыносимой. Вадим снова спокоен, собран и сдержан. — Я не должен был…

— Плевать, — перебиваю его. — Если это единственная причина, по которой ты хотел увидеться, то я бы хотела уйти. Не хочу затягивать то, что и так вызовет кучу вопросов и подозрений.

— Нет, Лори, не единственная, если ты намекаешь на наши с тобой договоренности. Но после того, что… они с тобой сделали… — Ему как будто больно произносить эти слова. — Если честно, у меня огромное желание просто вывезти тебя на другой материк, где эти ублюдки тебя не достанут.

— Разве я жаловалась? — «Нет, Авдеев, больше я на эту херню не куплюсь».

— Я был бы очень удивлен, если бы ты это сделала. Железная, блять, леди.

— Если к нашему дальнейшему сотрудничеству нет никаких других препятствий, значит, нам нужно встретится в более спокойной обстановке. У меня кое-что есть, что может тебя заинтересовать.

— Ты уверена, Лори?

— Абсолютно. — Но я чувствую, что нужна окончательная точка, иначе мы снова вернемся к этому разговору. На третий заход меня точно не хватит, еще и нервы ни к черту из-за этой беременности. — Мы партнеры, Авдеев. Просто партнеры. Ни друзья и уж тем более не любовники. Вместе у нас больше шансов завалить этого кабана, чем по отдельности. Сделаем дело — и забудем друг о друге.

Я даже не представляла, насколько больно будет произнести это.

Забудем друг о друге. Совсем. Навсегда.

Я стою на месте, но сердце медленно разрывается на куски. Как будто оно бумажное, вырезанное из кусочка тисненого картона. И невидимые ножницы отрезают кусок за куском, превращая то, что еще недавно было живой плотью, в потрепанным смятый обрывок.