Соль земли. О главных монашеских Oрденах

Св. Иоанн Креста и св. Тереза Авильская — две души одного рода, из тех, которым равно незнакомы и сделка и компромисс и которым дышится свободно лишь в абсолюте. Оба следуют одним духовным путем, один во мраке ночи, другая — среди бела дня. То, что первый изображает в «Восхождении на Кармил», в ночных образах замечательной глубины и ясности, вторая описывает в своем «Замке души», где среди сверкания ярких сравнений, искрятся алмазы, рубины, звезды и солнца. Контраст продолжается вплоть до земной судьбы этих необыкновенных «близнецов святости». Тереза дает и выигрывает одно за другим сражения за реформу кармелитских монастырей, основывает внушительный ряд общин и умирает в 1582 году среди своих «дочерей», уже прославленная, совершив свое дело, с уверенностью, что боролась не зря. Десятью годами позже Иоанн Креста отдает дух в лапах одного из своих преследователей, прожив жизнь, по которой прошлись все шквалы нравственного и физического страданья, прогоняемый теми, кто его не понимает, к тем, кто его понимает слишком хорошо, почитаемый, правда, наилучшими, но ужасающе одинокий.

Однако он не издал ни малейшей жалобы, и при известии о близком конце на его уста приходит дивный стих псалма «Возрадовался я, когда сказали мне: в дом Господень пойдем!»

С такими двумя факелами в этом древнем учреждении трудно было бы кармелитскому ордену не разгореться. Действительно, именно от св. Терезы и св. Иоанна Креста идет орден «босых» кармелитов, каким мы его знаем теперь, с Уставом и образом монашеской жизни, подобными доминиканским, т. е. тесно соединяющими созерцание (составляющее сущность картезианца) и деятельность (представленную иезуитом). Как и доминиканцы, кармелиты — проповедники, преподаватели, миссионеры, в то время как их сестры-кармелитки ведут в пожизненном затворе существование самых чистых созерцателей. Но в первую очередь они — наследники, последователи и компетентные экзегеты своих великих мистических Учителей.

«Св. Тереза Авильская и св. Иоанн Креста, — пишет директор «Этюд Кармелитэн» (Etudes Carmelitaines) о. Бруно, — явили себя знатоками религиозной психологии. Кто станет отрицать, что в этой области они царят? Нет никого, им равного. У них, как ни у кого, есть опытное чувство вечной жизни, а в ее свете — и жизни человеческой. Это учители, к которым обращаются все в Католической Церкви и даже вне ее, когда хотят перейти от познания спекулятивного к опытному познанию вещей божественных».

Собственно назначение кармелитов заключается, таким образом, в том, чтобы поддерживать среди нас этот мистический очаг, к которому св. Тереза из Лизье совсем недавно добавила свое столь чистое пламя. «Этюд кармелитэн», объединяющие вокруг о. Бруно все, что есть выдающегося в католической мысли, взяли на себя задачу в плане интеллектуальном поддерживать престиж духовной школы ордена и не давать любителям устремляться в мистику точно в волшебный Лунапарк, где двадцатью франками можно было бы оплатить восхождение на Кармель и прогулку по Замку души. Разъяснить невеждам, что это горение духа — не гибельное нравственное сгорание, как они воображают, а ученым, что дух действительно способен гореть — задача не из легких. Также нелегко дать понять тем, кто ужасается, и тем, кто слишком легко успокаивается, роясь в остывшем пепле книг, что в действительности этот огонь — праздничная иллюминация.

Глава XII Доминиканские завтраки

Парижские доминиканцы дважды удостаивали меня приглашением на завтрак в свои общины — на улицах Гласьер и Фобур-Сент-Онорэ.

Монастырь на Гласьер — бывшая лечебница, обветшалые корпуса которой окружает двор, засаженный пыльными деревьями. Ансамбль беден, как и подобает нищенствующему Ордену, и напоминает скорее заброшенную школу, чем больницу. Так и кажется, что на стенах длинных коридоров, которые соединяют кельи, молельни, общие залы, увидишь нацарапанные школьниками дурацкие колпаки, выразительные надписи, корявых человечков и луноподобные физиономии, которые немного разнообразят трафаретные фризы в наших начальных школах.

Но доминиканцы на Гласьер ведут себя примерно. Они пишут везде, только не на стенах. Их жилье без украшений не представляет глазу много разнообразия, кроме причудливости нескольких современных витражей, поглощающих много света и выдержанных в художественном стиле, одобренном противовоздушной обороной.

* * *