Solas, ma salath (СИ)

Впереди была только ночь, во время которой она собиралась заняться своим величайшим творением, которое украсит главный зал этого дворца. Фреска с изображением всех правителей Первого и Второго Элвенана. Два ряда мрачных фресок повествующих о забытых временах и эпохах ушедших за пределы памяти. И новых. Когда эльфам суждено было воцариться вновь.

Залезть на сооруженную внизу стойку было проще простого. И она начала творить, изображая образы богов, которые предали свое предназначение, пока их взгляды и плотно сжатые губы были еще свежи в ее недавней памяти.

Спать она все равно бы не смогла.

Не перед такой важной встречей, от которой зависела очередная война. Или ее отсутствие. Так почему бы не провести остаток времени до утреннего пробуждения за искусством?

С этими мыслями она принялась творить, орудуя кистями, магией и красками.

Ну а время шло, перетекая за окнами из масштабной чернеющей ночь, раскинувшей свои просторы на весь Телас и умертвив в тишине все возможные проявления жизни и погасив цвета до одного лишь спектра оттенков. Но она была по-своему прекрасна с мириадами блеклых и ярких звезд и созвездий, связывающихся и мозаично складывающихся в единое полотно.

Части огромного небосвода где-то так далеко, что чтобы рассмотреть их ближе нужен был телескоп, открывали такую пищу для размышлений, которая заставляла задуматься, переосмыслить свое существование, его смысл.

Однако, вокруг их замка все было по-другому. Здесь ночь была королевой, желанным гостем, с которым лес, замок и все преображалось. Из тени выходило необъяснимое свечение каждого листа или кусочка мха, превращающего окружающую природу в островок дивного, самого разнообразного и прекрасного света, который резал холодную тьму, превращая все вокруг в сказочное убежище, покои для богов.

Но, постепенно, и это отходило на второй план, когда ленивый солнечный диск,

по легенде породивший Эльгарнана, касался своим раскаленным краем границ поля зрения, врываясь взрывом неконтролируемой энергии в твое подсознание, развеивая страх и сомненья своим теплым прикосновением к мыслям.

А затем цвета менялись, светлея, становясь ярче и открывая невооруженному взору разнообразие яркой и пестрой красоты дневного мира. Невообразимые краски и блики, становились украшением, коих не сыскать нигде в Тедасе и перевоплощали мир вокруг до неузнаваемости. Сочная, лаймовая трава, выстилающаяся под ногами с переплетением изумрудных и болотных мхов и голубоватых, словно покрытых инеем лишайников. Лапистые листья всех оттенков зеленого и всех вообразимых размеров. А вокруг - битый хрусталь прозрачнейшей воды, служившей барьером между их домом и внешним миром.

Солнце вторгалось и в ее покои, сменяя своим свечением лениво треплющиеся языки пламени свечей и жаровен с завесным огнем. Оно, будто бы, заставляло своими лучами отогнать дремоту и лениво спуститься со стоек, вглядываясь в очертания начатого рисунка, по-иному заигравшего в красках рассвета.

Пришлось нехотя повиноваться.

Легкими шагами она поспешила порхать по лестницам и элувианам замка, чтобы достичь своей стойки с парадной броней, на которой расположился ее благородный боевой доспех.

Она долго возилась с несколькими ремешками и застежками, потому что они все время выскользали из рук, а те, в свою очередь, совершенно отказывались слушаться ее. Что ж, она сама выбрала себе участь по отсутствию сна.

Когда доспех уже прелестно сидел на ее худощавом теле, она невольно подошла к зеркалу, рассматривая себя, свое отражение и прочие детали в гладкой поверхности. Скул совсем нет, разве что тонкий намек на них, синяки под глазами, будто ее избили, и полнейшее отсутствие желание встречаться с Селиной де Шалон.

Когда-то давно она сказала Каллену, что никогда не будет свободна. И вот сейчас, она стоит перед этим чертовым зеркалом, в чертовом доспехе и является чертовым правителем страны. Ну, зашибись.

Искала свободы. Не нашла.

Оковы власти и долга опутывали ее запястья, беззвучно бренча от каждого движеня и вздоха. Что бы она ни сделала, как бы ни поступала, теперь все ее действия будут вынесены на народный суд, будто бы она оставалась Инквизитором. Лучше. Королева Второго Элвенана.

Зачем она во все это ввязалась?

Эльфийка размяла руки в когтистых перчатках, скривив губы в косой усмешке и что-то прорычав, направилась к мосту перед замком, где собралась ее импровизированная охрана и на перилах восседала Бриала.

Встреча будет проводиться в одной из загородных королевских усадеб, чтобы эльфы не привлекали лишнего внимания. Ага, как же, не привлекут они. Однако, слишком невежливо было бы оспаривать условия встречи и вся делегация двинулась вслед за Канцлером, которая с напряженно-самоуверенным видом шагала рядом с Джейр’ан Лавеллан.

Орлесианские элувианы она знала лучше, чем свое поместье в Халамширале, которое воздвигли на месте руин одного замка, принадлежавшего аристократу. Поэтому два элвена, один ее Ворон и один из шпионов эльфийки, сейчас повиновались исключительно ее знанию.