Солдат императора

– Хороший вопрос, – Тиу-Айшен не сдержал смешка и выразительно глянул в сторону безразличного с виду Хаэльгмунда. – За суматохой я как-то подзабыл, что у него максимально возможная командировка закончилась. Хэг, Этиля, кажись, семнадцатого числа месяца оусвейта отсылали. Завтра… точнее, сегодня – третье. И почему я до сих пор никого не мучаю фехтованием и верховой ездой?

– Хэг, а Хэг? – многозначительно протянул Бриннар. – Твоя альвийская светлость ничего мне сказать не желает?

Названный герцог и сейчас не изменил своему отращенному за много лет профессиональному самообладанию. Анульд, однако, слишком хорошо знал своего куратора, чтобы не заметить крохотных мелочей вроде того, как указательный палец Хаэльгмунда вдруг начал легонько постукивать по ножке бокала или как уголки тонких губ альва едва заметно дрогнули.

– Брин, Этиль слишком хорошо работает, чтобы менять его сейчас, когда у нас недостаток желающих. Он не присылал запросов на прекращение командировки. Я рассчитывал сверхурочно подержать его пару лет на утроенном окладе, пока мы не выработаем новый стандарт подготовки наблюдателей и ведения отчетности, – все это он произнес спокойно и как-то слишком убедительно. – Хоган парня не жалует, с годами только больше беситься стал, что вместо загубленной карьеры самолично протоптал Этилю дорожку к научной славе. А Хоган все же пока не последний человек.

Арвиел Бриннар не сказал ни слова, но на его тонком подвижном лице отразился такой неприкрытый мрачный сарказм, что Анульд едва не поежился.

– И некого пока, Брин, банально – не-ко-го, – Хаэльгмунд приобрел почти оскорбленный вид. – Не Тэша же посылать?

– Я б с удовольствием убрался отсюда на пару веков, но кто ж меня отпустит, – не без язвительности хохотнул Тиу-Айшен. – Так-таки некого? А Этиль в курсе твоей инициативы?

– Он его непременно собирался уведомить, – подлил яду Леданэ. – Годика через три. И нас всех заодно.

Взгляд Хаэльгмунда за неимением лучшей мишени обратился на аспиранта, ставшего невольным свидетелем не самой удобной ситуации. Выжидательный такой взгляд, нехороший. От таких взглядов следовало дематериализовываться в срочном порядке из помещения под любым предлогом или без оного.

– Анульд, позаботься завтра распространить по академии объявление об отборе наблюдателя на Землю, – сухо бросил он.

– А я не подойду? – неожиданно для себя самого брякнул юноша и едва не пожалел о сказанном: лица всех сидящих разом оборотились к нему. Но отступать уже было некуда, и Анульд заговорил быстро-быстро, стараясь не сбиваться под перекрестными взглядами четырех самых высокопоставленных особ всея Асгора: – Я отчеты Этиля наизусть почти выучил. Земля – моя прямая специализация. Я бы очень хотел. Вам, может, это покажется глупостью, но я пошел в историки после того, как прочел первый труд Этиля. Родители настаивали на армии, я выбрал науку…

Что характерно, ответили все четверо сразу:

– Не думаю, – Хаэльгмунд. Кисло и с ноткой желчи.

– Вполне, – Леданэ. Весело.

– О как. Тогда отлично, – Тиу-Айшен. Спокойно, наверняка мысленно ставя галочку в поле «минус еще одна проблема». – Парень ты вроде крепкий. Фехтованием занимался? Ага, это хорошо. Аспирантуру вполне можешь закончить параллельно с инструктажем. Я за.

– А почему, собственно, нет? – сиятельный монарх. С интересом. – Полагаю, вопрос решен?

Вопрос был решен.

– Кстати, меня интересует личность этого Райсснера, – Бриннар плеснул себе еще вина. – Анульд, когда поедешь работать, попытайся пробить его генеалогию. И личность заодно. Больно он не прост для своей эпохи, как расписывает его Аллинар. Эхх, сам бы съездил…

* * *

И как, скажите на милость, я умудрился столько написать? История ведь самая непритязательная: что привело двух благородных донов, точнее, одного дона и одного представителя имперской солдатни на полянку неподалеку от апельсиноносной Барселоны?

И бумаги жалко, право слово, и чернил потраченных, но будьте снисходительны к моему многословному, неискусному перу, так вышло. Начал вспоминать друзей-приятелей, с которыми дюжину лет топтал зеленые луга и снежные перевалы, и сделался болтлив. Но все, что имеет начало, имеет закономерный конец, и конец моей истории уже всего за одной горой, ибо утренняя тень горы Монсеррат вот-вот накроет носки моих башмаков.

* * *

А пока я приехал в Антверпен.

Вроде похоже на Любек. А вроде все немного иначе. С одной стороны, и там и там торговля, и там и там порты. Один на речке Тарве, второй на Шельде. Но здесь город в самом расцвете, сердце бьется ровно и мощно, это сразу ощущается. Любек – при смерти, Антверпен – в самом соку зрелых сил, хотя формально они почти ровесники.

И люди здесь немного другие. Одежда чуть другая, слова странные. Выходишь на улицу и из любой точки видишь, как рассекает островерхое озеро крыш могучий корабль кафедрального собора, что вознес мачту своей башни на четыреста футов, затмевая даже каменный монолит замка Стен на берегу Шельды.