Солдат императора

Я откашлялся, выдержал паузу, как мне показалось, многозначительную. Георг в это время добыл из-под бумажных завалов и шваркнул на стол карту с забавным сапожком Италии и прилегающими землями. Карта была, прямо скажем, так себе.

– Я мыслю, – молвил ваш скромный повествователь, подтягивая карту к себе, – пока налицо пауза, надо ударить туда, откуда французы грозят нашему флангу. Лучше всего по значимому Schwerpunkt. Вот отсюда, – я ткнул рукоять двузубой вилки в надпись «Прованс», – легко можно выдвинуть войска прямо на наши коммуникации в Италии. Значит, бить надо вот сюда, – вилка переместилась к Марселю, – крупный порт, дорожная развязка и сильная крепость. Отобьем его, и фланг в безопасности. Стратегически. – Сказал я и замолчал, лихорадочно соображая, стоило ли так развернуто выступать. Не лучше ли было отделаться стандартным набором старательного солдафона в нешироком диапазоне от «громить врага, где прикажут» до «последней капли крови»?

Георг очень долго и внимательно меня разглядывал. Адам тоже. Потом шеф нарушил молчание:

– Стра-ате-еги-иче-ески-и? Глубоко копаете, юноша. Глубоко. Интересно, у Бемельберга в отряде все такие умные или только те, кому двойное жалованье полагается?

Я хмыкнул, а Райсснер пнул меня под столом – в знак одобрения, не иначе.

– Что, Адам, смена-то подрастает? Налей… ага, ну, за смену! У-у-у-х! Крепкое дерьмо! – Фрундсберг влил в свою бездонную глотку содержимое целого бокала и указал на поднос, где высились горы сыров да копченых свиных ребрышек, знаками приглашая закусывать. Мы закусили, а как иначе? Spiritum страшно обжигал глотку. Зато потом раскаленная волна катилась вниз и взрывалась в желудке, рождая маленькую сверхновую звезду!

Мне было хорошо и уютно. Я первый раз за месяц сидел под крышей нормального дома в безопасности, а по жилам разливалось земное алкогольное тепло. Здорово было развалиться в кресле, слушая гудение пламени в камине и разглагольствования Фрундсберга, изредка прерываемые меткими замечаниями его секретаря.

Ваш скромный повествователь ранее не сиживал за одним столом с «отцом ландскнехтов» и теперь впитывал впечатления. Этого немолодого, крепко битого жизнью человека стоило любить и стоило им восхищаться. Я все больше понимал, отчего солдаты не чаяли в нем души. Настоящий вождь, он излучал силу и энергию, за ним хотелось идти в бой, его хотелось слушать, даже если он и не говорил ничего важного, а просто хвастался, как сейчас. Хотя, скажем честно, ему было чем хвастаться.

– Послушай, Пауль, мой мальчик, кстати, тебе сколько лет?

– Двадцать один.

– Я в твоем возрасте уже водил в бой армии! Отец вложил в руки меч, когда мне было восемнадцать. Помню, как мы ходили громить Албрехта Баварца в тысяча четыреста девяносто втором! Эх, весело было служить под знаменами кайзера Макса!

– Вы бы лучше вспомнили Швабскую войну под знаменами того же Макса, – подал голос Адам. Надо сказать, голос был исполнен плохо скрываемого ехидства.

– Молчи, дурак! Ты тогда даже дрочить не умел! А я ходил на швейцарцев и был на берегу Боденского озера! Тебя бы туда… Зато тем же годом мы отлично отметились в Италии! И погромили потом мятежных баварцев! Ну, давайте теперь за молодость! Чтобы было что вспомнить в старости! Эх, Адам, наполни кубки заново! Что еще сказать? Следующий поход был у меня в 1509 году, когда войска Лиги[56] били венецианцев. И хорошо же мы им всыпали!

– А что толку? Венецианцы все равно потом купили папу, а потом и французов.

– Купили… Проклятые торгаши! Но воевали славно! После штурма Пьяченцы и особенно защиты Вероны я стал знаменит! А виктория при Болонье в 1510 году от Рождества Христова – та вообще прославила германских ландскнехтов на весь мир! И их вел тогда я!

– Зато ни при Равенне, ни при Наварре вас не было. Помните, когда мы нанимались к французам против испанцев?

– Как не помнить. «Счастливым Габсбургам»[57] тогда приходилось больше воевать, не то что сейчас, когда стараниями благословенного королевского пениса Филиппа Красивого мы с Испанией стали одной страной.[58] А вот в тысяча пятьсот двенадцатом настал мой звездный час! Колонна, Пескара, Кордоба тогда впервые соединились и с невероятной доблестью разгромили Венецию!

– Шеф, неловко вас перебивать, но это было в тысяча пятьсот тринадцатом году.

– Неужели?! А ведь точно…

– Точно. Седьмого октября 1513 года при Винченце. Вы навербовали шесть тысяч ландскнехтов в свой полк и привели их в Италию.

– Тебе виднее, ты же записи ведешь.

Георг вскочил с кресла и принялся возбужденно расхаживать по кабинету. Правильнее сказать «расковыливать», так как он отчаянно хромал.

– В тысяча пятьсот девятнадцатом я получил под команду все войска швабского союза! И в двух походах разгромил Ульриха Вюртембергского! Это, Адам, ты уже лично наблюдал. Ты же тогда, кажется, поступил на службу?

– Верно, это был мой первый военный опыт.

– А как мы погуляли в Пикардии в прошлом году? А?

– Погуляли, на мой вкус, не слишком удачно, Георг. Из Пикардии пришлось уйти, как мы все хорошо знаем.