Солдат великой войны

– Это всего лишь отговорка, Артуро, – ласково сказала Аттилия, показывая, что она в этом не уверена, а если это и так, то ей все равно. Артуро же продолжал дальше.

– Я не могу быть удачливым бухгалтером по нескольким причинам. Во-первых, я абсолютно честен. Получаю удовольствие, жертвуя собственными интересами во имя честности. Разве это не ужасно?

– Нет, – одновременно и ровным голосом ответили Алессандро, Аттилия и Рафаэлло.

– И потом, – слова спокойно падали с крепкой челюсти центуриона с черными сверкающими глазами, – большинство бухгалтеров любят игры, и для них работа – игра. Я всегда терпеть не мог игр, всегда считал их потерей времени. Для меня бухгалтерское дело – тяжкий труд. Я страдаю, когда работаю, и мне являются чудесные видения.

– Что за видения? – спросил Алессандро.

– Религиозные и поэтические.

– То есть вы испытываете экстаз, складывая числа?

Артуро понурил голову.

– Я терпеть не могу числа. Они сводят меня с ума, точно так же, как рабы становились мистиками на галерах.

– Такое бывало?

– Разве вы не читали «Дигенис Акрит Калипсис»?

– Вы имеете в виду «Дигенис Акрит», первый византийский роман?

– Нет, «Дигенис Акрит Касипсис», – возразил Артуро. – Первый византийский роман назывался «Мелисса», так?

– Я бы знал, – ответил Алессандро.

– «Дигенис Акрит Калипсис» появился следом. А может, я и перепутал.

– Не важно.

– Вторая причина, почему я бухгалтер-неудачник, заключается в том, что я люблю округлять – даже числа. Я воспринимаю мои подсчеты как вопрос эстетический. К примеру, допустим, вы – мой клиент, и у вас, скажем, семьдесят три тысячи и четыреста лир в военных облигациях, шестьдесят девять тысяч двести тридцать две лиры на банковском счету и вы ежемесячно получаете десять тысяч триста пятьдесят лир арендных платежей. Я изменю числа так, что у вас окажется сто тысяч в военных облигациях, пятьдесят тысяч – на банковском счету, десять тысяч – на расчетном счету и ежемесячно вы будете получать десять тысяч за аренду, но ваш жилец будет сам платить за газ. Я сделаю так, чтобы ваши проценты переводились на отдельный счет, а если сумма получится неровной, я обналичу лишнее и куплю вам что-нибудь идеально симметричное, например, стеклянный шар. Я представляю клиентам отчеты о состоянии их финансов в блокнотах с прекрасными кожаными переплетами, все суммы сбалансированы, шрифты подобраны под цифры. Финансовая система клиента состоит из сосудов постоянного объема, а когда они переполняются, излишек сливается в другие сосуды постоянного объема. Неровные излишки незамедлительно отправляются в повседневные расходы. Моими стараниями клиенты получают новенькие, хрустящие банкноты в муарово-золотых конвертах идеальных пропорций, суммами по тысяче, две, четыре, пять и десять тысяч лир. Я обговариваю контракты, реализационные цены и гонорары в круглых, целых числах. Все потому, что большие числа с хвостом, отличным от нулей, напоминает мне о нашествии насекомых или о том, что человек долго не принимал ванну. – Глаза Артуро сверкали лазурью неба, он продолжил, сжав кулаки: – Я устраиваю так, чтобы в счетах за услуги указывались круглые суммы, а если допускаю ошибку, даже в самом низу заполненной расчетами страницы, ничего не зачеркиваю, не стираю, просто вырываю страницу и начинаю сначала. Для меня криво написанная буква или цифра – ошибка.

– Но при этом ваша одежда и, скажем, прическа небезупречны.

– Мне все равно, как я выгляжу, я забочусь о том, что вне меня, именно поэтому я и неудачник. Я тревожусь о слишком многом в мире, где успех приходит к тому, кто активно избегает лишних тревог, но ничего не могу с собой поделать. Небрежное и асимметричное выводит меня из себя. Возможно, – он покраснел, но не так сильно, как Аттилия, – по этой причине я так увлекся моей женой и по-прежнему увлечен ею, ибо она – гимн идеальным пропорциям. Но именно поэтому мы отдыхаем вне сезона, вторым классом, и живем в квартире на виа Каталане, из окон которой нет никакого вида.

– На втором этаже, – вставил Рафаэлло.

– И она большая, – напомнила мужу Аттилия.

– Да, – кивнул тот, – но веранды нет, вида из окон нет, и она слишком близко к улице.

– Зато рядом с синагогой.

– Далеко от моей работы.

– Ты любишь ходить пешком.

– Только не под дождем.

– В Риме по большей части дождя нет.

– По большей части я не хожу пешком.

– Ты хочешь сказать, дождь идет, когда ты ходишь пешком?

– Ты должна связывать суждение о частоте дождя с определенными периодами времени. Иначе твое отношение к статистике огорчительно.

– Не понимаю, Артуро. И знаю только одно, у нас все есть, и Рафаэлло прочно стоит на ногах… а это ты.

Артуро смотрел на песок, а потом, смущенный комплиментом, повернулся к Алессандро, и на его лице читалось: а ты? Теперь твоя очередь рассказать нам о себе и уравновесить мое признание.

– Я помощник садовника. Это все упрощает. После того, как я это говорю, никто не спрашивает, что я делаю или почему.

– А я спрошу, – возразил Артуро. – Спрошу. Мне крайне интересно.