Солдаты эры Водолея

— Приветствую тебя, Город Светоч, — мрачно усмехнулся герцог Вествольф. — Давно не виделись!

Кивнул и Бонифаций Монферратский:

— Хорош городишко! Меч мой жжет ножны, когда я смотрю на него, клянусь Богом!

Они оба, не сговариваясь, обернулись назад, где стоял царевич Алексей. Юноша был отчаянно бледен — сейчас Алексей Ангел решал, что же он творит — спасение для родины или страшную беду для нее!

— Через несколько дней вы станете самым великим государем земли! — поспешил его поддержать Вествольф. — Будьте же мужественны и думайте о победе!

Всего пятнадцать тысяч разношерстных крестоносцев и жадных венецианцев подплывали сейчас к проливу Босфор. Но они были смелы, алчны и верили в свой успех. Тем более что дряхлеющая Византия была отчаянно слаба и располагала только двадцатью старыми венецианскими кораблями. Узурпатор-басилевс Алексей Третий, дядя юного царевича, наслаждавшийся жизнью в объятиях любовниц и бесконечными пирами, уже метался по своему дворцу, не зная, что ему предпринять.

Тем временем флот крестоносцев остановился в нескольких милях от Константинополя. Прибывшему от басилевса послу Бонифаций Монферратский сказал, что его крестоносцы уйдут лишь после того, как посадят на трон юного царевича Алексея, а его дядю предадут суду. Когда же царевич сам вышел к посланцу, герцог Вествольф с радостью увидел, каким огнем пылают его глаза. Огнем мщения!

Разумеется, узурпатор не сдал Константинополя, тогда крестоносцы сели на свои корабли и поплыли к заливу Золотой Рог. Им оставалось только одно — применить долгожданную силу.

Через залив Золотой Рог, разделявший Константинополь на две части, проходила Великая цепь. Она впускала корабли или, напротив, преграждала им путь. После отчаянной бомбардировки из катапульт 5 июля 1203 года Великая цепь лопнула, рыцари и венецианцы вошли в бухту и легко уничтожили двадцать старых кораблей охраны. В тот же день латиняне атаковали крепостные стены Галаты и взяли ее. С противоположного берега помощи не пришло — басилевс решил обороняться за более надежными стенами Константинополя.

Но как было штурмовать саму столицу с ее четырьмя сотнями башен? Государь республики св. Марка, не поленившийся сам возглавить венецианцев, дал толковый совет:

— Мы свяжем корабли по двое, растянем их на самую длинную боевую линию и будем атаковать город с кораблей!

Крестоносцы поверили слепому дожу. Пока готовилось решающее сражение, город день и ночь обстреливался изо всех видов метательного оружия. 17 июля связанные попарно корабли подошли вплотную к стенам Константинополя. К тому времени все ближайшие кварталы за крепостными стенами были разрушены и полыхали. Черный дым валил с этого участка города.

Убитых оказалось много с обеих сторон, но напор крестоносцев вышел свирепым, и уже вечером того же дня двадцать башен Константинополя было захвачено. В ночь на 18 июля басилевс-узурпатор, предчувствую скорую расправу, прихватил казну и бежал из столицы.

Рано утром рыцари и венецианцы вступили в Константинополь полноправными хозяевами. Защитниками истинного басилевса! Спрятав мечи в ножны, они шагали, с жадностью оглядывая храмы и богатые дома патрициев. Восхищенно разглядывали акведуки с чистой водой, термы и форумы, где греки любили поболтать на досуге. Но франк предпочитал любой болтовне меч!

Первые из вождей ехали на доставленных в город лошадях.

— Давно хотел вас спросить, герцог, зачем вы всюду таскаете за собой эту ведьму с бельмом? — поинтересовался Бонифаций у Вествольфа. Он оглянулся на женщину в длинной хламиде, что ехала недалеко от них, озираясь по сторонам. — Кто она — знахарка?

— Вы догадливы, маркграф, — усмехнулся герцог. — Однажды она вылечила меня после битвы, когда другие лекари уже советовали звать священника. Я подумал так: стоить она мне будет немного, а пользы, в случае опасной раны, окажется с лихвой!

Бонифаций кивнул:

— Что верно, то верно. — И тут же обратил внимание на бледного царевича Алексея, который приуныл после кровавого штурма. — Даю слово, мой юный друг: если этот прохвост, ваш дядя, приказал убить вашего достойнейшего отца, я буду преследовать его до самой смерти. — Хитрый ломбардец негодующе нахмурил брови. — Я и в аду отыщу его!

В доме лепщика горшков сидел на табурете молодой человек с худосочной бородкой и смотрел на огонь очага. В соседней комнате открылась дверь, и вошел стройный и широкоплечий мужчина в длинном монашеском одеянии, с капюшоном, наброшенным на голову. За ним переступил порог и другой — кряжистый, похожий на медведя. Он закрыл дверь и встал на страже.

— Дионисий? — спросил первый.

Молодой человек оживленно поднял голову:

— Александр?! — Он быстро встал. — Слава Богу, вы живы!

Молодой мужчина отбросил капюшон — это был Александр Палеолог. Сбросил плащ и оказался в заляпанной кровью кирасе, мощных наплечниках. Стальная юбка укрывала его бедра. Из пореза на щеке сочилась кровь.

— Вы ранены?!

— Нет, это кровь франков, — улыбнулся Палеолог. — Битва проиграна — нам нужно уходить из города.

— Но вы так и не сказали, почему мы должны больше других опасаться мести рыцарей?