Солдаты льда

Они снизились над долиной, и Мартина отвела свое внимание от вершин, чтобы осмотреть леса и луга внизу, высматривая деревню. Поскольку долина была населена гномами, она не ожидала увидеть дома, амбары или лоскутные узоры полей. Маленький народец строил свои города не так, как люди, она знала это по опыту. Они любили прятать свои жилища в корнях деревьев, на склонах холмов или среди камышей вдоль реки. Тем не менее, она надеялась заметить след дыма или извилистую тропу, по которой она могла бы пойти.

Во время своих первых двух проходов над долиной Мартина заметила извилистые следы нескольких охотничьих троп, горные ручьи, превратившиеся в ледяные водопады, и покрытые пучками травы снежные поля замерзших болот, но никаких признаков деревни. На третьем проходе, когда Астрифи вошла в поворот, который накренил седло под головокружительным углом, Мартина заметила струйку дыма, поднимающуюся сквозь густо растущие деревья. Коротко свистнув и сильно натянув поводья, рейнджер развернула гиппогрифа широкой петлей, которая понеслась прямо к дыму. Черно-зеленые ветви мелькали под ее ногами, когда она заставляла Астрифи спускаться все ниже, пока копыта ее лошади не стали цепляться за ветви самых высоких сосен. Мартина напряглась в седле, чтобы заглянуть через бок гиппогрифа, в то время как его крылья поднимались и опускались в мощных взмахах. Держась прямо, они приблизились к столбу дыма, который был их ориентиром.

Пролетая довольно быстро, они пронеслись над небольшой поляной и прямо сквозь поднимающийся столб дыма. Мартина сразу же отметила, что в нем ощущается привкус дерева. Резко развернувшись в седле, она мельком увидела хижину и мужчину с топором в руке, смотрящего вверх. Не задумываясь о последствиях, она натянула поводья и крикнула: — Вниз, Астрифи! Садимся.

Гиппогриф устремился к ближайшей поляне — ровному лугу вдоль берега ручья. Существо на скорости ударилось о снег, подпрыгнув так, что рейнджер вздрогнула в седле, и окутало их бурей белого снега. Мартина, не теряя времени, отстегнулась и спрыгнула на землю, по-кошачьи ступая и готовая ко всему, ее меч уже был в ее руке. — Стой, Астрифи, — скомандовала она, оставив гиппогрифа без присмотра на случай, если рядом случится что-то опасное. Могучий скакун удовлетворенно расправил крылья, и, казалось, понимающе защебетал в ответ.

Как только Мартина оказалась в лесу, снег оказался гораздо глубже, чем она ожидала, и она с большим трудом пробиралась через тяжелые сугробы. К тому времени, когда Арфистка достигла поляны, которую она заметила с воздуха, она тяжело дышала и была мокрой от пота. Она не пыталась разведать свою цель, а смело шагнула сквозь завесу подлеска и встала на виду у дровосека. С первого взгляда она догадалась, что владелец хижины чувствует себя в лесу как дома, как и она сама —  человек, который предпочел жить в глуши, и поэтому она положилась на обычное гостеприимство таких людей.

Мужчина стоял возле пня, на котором он колол дрова. С одной стороны от него была аккуратно сложена стопка ожидающих своего часа чурбаков, а с другой — беспорядочная куча дров. Позади него была небольшая хижина, построенная из цельных сосновых бревен. Покосившаяся каменная труба прилепилась к одной стороне дома, а небольшой сарай, который выглядел как комбинация склада и входа в дом, выступал с фасада. В прочных стенах было одно маленькое окно, плотно закрытое ставнями. Двор вокруг хижины был завален заснеженными кучами хвороста, и она могла только догадываться, что это были наполовину законченные проекты каждого жителя пограничья.

Несмотря на холод, на мужчине не было ни пальто, ни перчаток, а его шерстяная шапочка с кисточками была сдвинута далеко на затылок. Его волосы были темно-серыми и короткими, небрежно подстриженными так, что они падали на уши. На его тяжелом рабочем халате виднелись темные пятна пота.

Когда Мартина вышла из леса, он поднял свой топор в одной руке, и она отметила, что он держал его так, как это сделал бы воин, а не лесоруб. Он был крупным мужчиной и старше Мартины. Она предположила, что ему лет сорок или, возможно, пятьдесят — ровесник ее отца, по крайней мере, судя по его седеющим каштановым волосам и слегка скованной манере двигаться. Нос у него был кривой, как, будто его когда-то сломали, а на подбородке росла густая щетина — вид человека, у которого было мало гостей. Выражение его лица не выражало ни удивления, ни эмоций, кроме настороженности, которая наполнила его глаза.

— Приветствую, — сказал он с той же гостеприимной осторожностью, которую проявила и она. Голос незнакомца был глубоким, и когда он заговорил, по его лицу пролегли изможденные морщины, как, будто его обветренные щеки не привыкли произносить слова. — Я Вильхейм, сын Балта. Он остановился, не сообщив больше ничего о себе, хотя его резкий акцент был похож на тот, который она слышала на южном побережье Чессентиана.

— Мое почтение вам, сэр, — почтительно произнесла Мартина, стараясь не подходить ближе. — Я проделала долгий путь, чтобы увидеть гномов этой долины. Вы знаете о них?