Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти

В этом месте бесполезно рассуждать о том, что в каждом отдельном случае двигало каждым из зрителей, чтобы, несмотря на запрет, побывать на расстреле — мотивы могли быть разными: «захватывающее» чувство и ужас, может быть, от мнимой нереальности того, что здесь происходят вещи, которых в обычной жизни не бывает, может быть, чувства брезгливости и отвращения, может быть, удовлетворение от того, что с другими здесь происходит то, что с самим, очевидно, не случится. В нашем рассуждении главное — что существовал распространенный феномен зрителей, факт, что здесь убивают людей описанным способом, таким образом, не вызывал такого отвращения, чтобы большинство стремилось держаться от этого подальше. Вуайеризм и радость от рассматривания чужого горя — распространенные психологические феномены, которые проявлялись не только при уничтожении евреев, а именно в связи с ним. На этом фоне объясняется и притягательность, которую имели описания акций по уничтожению в разговорах, записанных в протоколах подслушивания: если при этом не присутствовал сам, то, по крайней мере, хоте-лось бы, чтобы об этом всё подробно рассказали.

Старший моторист торпедного катера S-56 Каммайер во время участия в боевых действиях на Балтийском море летом 1941 года в Либаве наблюдал за массовым убийством.

КАММАЙЕР: Почти все мужчины там были интернированы в больших лагерях, как- то вечером я встретил одного, и он меня спрашивает: «Хочешь посмотреть? Там некоторых утром расстреляют». Туда ежедневно приезжал грузовик, а этот мне тогда сказал: «Можешь поехать с нами». Там был один из береговой артиллерии, командовал там… исполнением. Приехал грузовик и остановился — там был такой песчаный карьер, и там была яма длиной метров двадцать. (…) Я не знал, что случилось, пока смотрел на ямы, они должны были в них спускаться, и всех их туда прикладами, давай, давай, и поставили лицами друг к другу. Фельдфебель взял вот так автомат… и там стояло пять штук, и они вот так одного за другим… Они падали чаще всего вот так, закатив глаза, среди них была одна женщина. Я видел. Это было в Либаве [337].

Усиление присутствия представляет уже упомянутое участие в расстреле. Подполковник фон Мюллер-Ринцбург из Люфтваффе рассказывает.

ф. МЮЛЛЕР-РИНЦБУРГ: Эсэсовцы пригласили на расстрел евреев. Все подразделение ходило с винтовками и стреляло. Каждый мог себе выбирать, кого хотел. Это были такие (…) из СС, которым, естественно, жестоко отомстят.

ф. БАССУС: Стало быть, они делали это, пожалуй, так, как на охоте облавой?

ф. МЮЛЛЕР-РИНЦБУРГ: Да-да [338].

Если в этом диалоге еще остается неясным, принял ли Мюллер-Ринцбург приглашение на «стрельбу по евреям», то по крайней мере понятно, что это предложение было принято другими солдатами Вермахта («целое подразделение с винтовками отправилось туда»). Слушателю приходит на ум сравнение с охотой облавой, хотя он, правда, не показывает особого удивления или потрясения. О расстреле, похожем на охоту, хотя и пересказывая увиденное другим, сообщает подполковник Август фрайгерр[6] фон дер Хайдте.

ХАЙДТЕ: Это — подлинная история, рассказанная мне Бёзелагером, который все же успел получить «мечи», прежде чем погиб. Подполковник [Георг] фрайгерр фон Бёзелагер был моим однополчанином. Он был свидетелем, что, стало быть, у одного фюрера СС — это было уже в сорок втором, или в сорок первом, или когда-то тогда, то есть в самом начале дела, — кажется, это было в Польше, тот приехал туда как гражданский комиссар.

ГАЛЛЕР: Кто?

ХАЙДТЕ: Фюрер СС. Бёзелагер тогда, я думаю, как раз получил Дубовые листы. Это было на торжественном обеде, после обеда он говорит: «А теперь давайте посмотрим небольшую…» Тогда они сели в машину и поехали. И, это звучит неправдоподобно, но это так, там лежали дробовики, обычные охотничьи ружья. И там стояли 30 польских евреев. Тогда каждый из гостей получил по ружью, евреев выгнали перед ними, и каждый мог застрелить еврея дробью. В завершение их пристреливали [339].

В следующем диалоге другой рассказчик тоже рассказывает о приглашении на расстрел, которое он принял. Рассуждения обер-лейтенанта Люфтваффе Фрида вызывают у его собеседника пехотного обер-лейтенанта Бентца явное раздражение.

БЕНТЦ: Когда немцы нас спрашивали, действительно ли в Польше был террор, мы должны были отвечать, что это — только слухи. Я убежден, что это — все же правда. Это — позорное пятно на нашей истории.

ФРИД: Ну да, преследование евреев.

БЕНТЦ: В основном, всю эту историю с расами у нас я считаю ошибочной. То, что еврей — носитель только плохих качеств — это же безумие.