Соленая тропа

Мы пришли на вершину холма; с обеих сторон от тропы были густые заросли ежевики и дрока высотой мне по плечо. Невдалеке внизу мы видели огни Эксмута, но между ним и нами сияла прожекторами и аккуратно проложенными дорогами огромная стоянка для автофургонов, похожая скорее на тюрьму, чем на место для отдыха. Нам ничего другого не оставалось – мы перелезли через проволочную сетку на поле для гольфа. Шестнадцатая лунка как будто специально была предназначена для стоянки. Идеально ровная полянка с короткой, мягкой как бархат травкой, да еще и со скамейкой. Великолепно. Стояла полная темнота, которую изредка прерывал только отблеск огней снизу. Поле для гольфа уходило вглубь полуострова, но со стороны моря между нами и тропой рос густой кустарник – как раз достаточно, чтобы укрыть нас от глаз утренних собачников. Если мы уйдем до появления гольфистов, все будет нормально.

Стойки вывалились из своего чехла с обычным грохотом. Смысла соблюдать тишину не было – ближайшее жилье находилось в миле, не меньше, разве что какой-то дом спрятался в зарослях дрока, что казалось сомнительным. В любом случае на протяжении всего пути у нас не возникало никаких проблем с людьми; нам встречались опасные скалы, муравьи-людоеды, чрезмерно дружелюбные собаки, но с людьми проблем не было. Однако шорох в кустах заставил нас насторожиться. Мы замерли на месте, прислушиваясь. Это мог быть барсук или лиса – и тех, и других здесь водилось в изобилии, и они не были поводом для беспокойства. Шорох раздался вновь, на этот раз на несколько метров левее. Шум двигался вдоль забора, окружающего поле, и раздавался из кустов, не с тропы. Может быть, это олень или мунтжак? Над кустами появилась чья-то голова, затем вновь исчезла – или нам это померещилось? Мы скорчились на земле, прячась под кустами терновника. Затем мы ясно увидели его. Высокая черная фигура, приникнув к забору, всматривалась в поле для гольфа; огни снизу подсветили седые волосы. Пока он стоял неподвижно, мы больше ничего не слышали, и понадеялись, что он был один, хотя с ним могли быть и другие, прятавшиеся и выжидавшие в темноте. Мы продолжали сидеть, не шевелясь, стараясь не дышать слишком громко. Он пошел обратно вдоль забора. Возможно, ушел совсем? Мы прождали целую вечность, но наконец не смогли больше сидеть на корточках и поднялись на ноги. Человек пулей вылетел из дрока в двух метрах перед нами и спиной вперед исчез в кустах. Мы слышали, как он ломится сквозь них, а затем убегает по тропе. Собирается ли он вернуться? И если да, то один или с подкреплением? Не осмеливаясь поставить палатку, мы сидели на скамейке, каждую секунду ожидая его возвращения с подмогой.

К полуночи мы сдались и всё же поставили палатку, замерзшие и промокшие от выпавшей росы. Мы слишком устали, чтобы готовить, поэтому съели по шоколадке, но еще не уснули, когда услышали глухой рокот, похожий на отдаленные раскаты грома. Это был не просто звук, а вибрация, исходившая от земли. Неужели это он возвращается назад с целой армией? Мы лежали, не шевелясь, и ждали, но ничего не произошло. Выбравшись из палатки, при свете звезд мы не услышали и не увидели ничего, кроме маленькой лодки, входившей в залив.

На следующее утро мы собрали палатку еще до шести и устроились на скамейке, чтобы выпить чаю. Солнце только-только вставало над горизонтом, заливая красные скалы глубокими тонами ржавчины и освещая шестнадцатую лунку. Не считая потревоженной росы, вокруг не было никаких признаков нашего пребывания здесь – мы уже давно превратили главное правило «дикого» походника – не оставлять никаких следов – в настоящее искусство. Невдалеке по полю шел мужчина с двумя собаками, неторопливо двигаясь от лунки к лунке, но явно приближаясь к нам. Наконец он подошел вплотную.

– Доброе утро! Прелестное место, чтобы встретить восход, не правда ли? – Мот сразу пошел в обезоруживающе обаятельное наступление. Мужчина осмотрел нас и фыркнул; собаки бегали вокруг, пока он ходил по лужайке, явно проверяя, не повредили ли мы его траву. Он ничего не нашел – мы тщательно убрали все комочки земли, оставшиеся после выдернутых из поля колышков.

– Так значит, вы позавтракаете и уйдете?

– Разумеется, мы ведь пришли только полюбоваться восходом.

Он снова фыркнул и пошел прочь; лучи утреннего солнца подсвечивали его седые волосы. Мы с облегчением смотрели ему вслед, а на плитке грелась вода для второй чашки чая.

Мы пошли вниз по холму, по направлению к туристической автостоянке, и очень скоро обнаружили источник странного ночного шума. Всего в паре сотен метров от нас случился большой оползень. Длинная полоска красной земли и камней съехала в море, и теперь у подножия скал кипел ржавого цвета суп. Весь отрезок суши между полем для гольфа и мысом Стрейт выглядел таким же хрупким, как и рухнувший кусок берега. В любую секунду туристический парк мог лишиться существенной части, да и нашему седовласому знакомому было о чем еще волноваться, кроме нескольких комочков земли на его идеальном газоне.