Соленая тропа

– Да и у меня тоже. Но выглядела она очень вкусно.

* * *

Следующее утро было как будто специально предназначено, чтобы вызвать у нас аппетит: одно за другим нам попадались названия, позаимствованные из лавки мясника. Гэммон (окорок), Хэм Стоун (ветчина), Пигз-Ноуз (пятачок), паром. И вот город Солкомб. Мы пробежали его быстрым шагом, стараясь не смотреть на еду, и пошли дальше вокруг каменистого, продуваемого всеми ветрами мыса Болт Хэд. Наконец мы поставили палатку на мысе Болт Тейл и стали смотреть на огни кораблей, шедших в Плимут.

Когда в Бантаме мы сели на паром до Бигбери-он-Си, стало заметно жарче. Мы начали источать легкий запах мертвых животных. Семья, уже сидевшая в маленьком деревянном пароме, отсела от нас подальше, на корму, и мы, пыхтя, поплыли через устье реки. К тому времени, когда мы добрались до конечного пункта этого маленького путешествия, остальные пассажиры так вжались в корму, что нос лодки начал высовываться из воды. Временно отказавшись от гонки, мы прыгнули в море. Моя иссохшая кожа впитывала прохладную воду, а прибой уносил покрывавшие нас грязь и пот. Мы плавали кругами и качались на мягких волнах, пока не стали пахнуть только озоном и солью. Пока мы сушились на солнышке, наша отвратительно грязная одежда отмокала в воде. Мои волосы, восстановившиеся было за зиму, снова приняли форму вороньего гнезда, а кожа, мало-помалу избавившаяся от трещин и сухости, стремительно возвращалась к состоянию задубевшей шкуры.

День понемногу остывал, и мы двинулись дальше, посвежевшие и отдохнувшие, повесив мокрую одежду сушиться на рюкзаки. Когда начало смеркаться, мы остановились на мысе Бикон и проводили солнце, оно село за колеблющийся на горизонте Дартмур, а потом спустились в долину, к переходу через устье реки Эрм. Отлив уже начался, но вода была еще слишком глубокой, чтобы пытаться ее перейти вброд, так что мы сидели под деревьями, доедая последний рис. Стемнело, медленно начала всходить луна, отражаясь в убывающей воде. Мы могли бы дождаться утра, чтобы перейти реку, но вместо этого перешли ее по колено в воде, осторожно нащупывая путь при свете луны, а в деревьях, росших вдоль берега, ухала неясыть. Заночевали мы в поле за лесом и всю ночь слушали сову, летавшую вдоль берега.

Утро принесло с собой волны дождя: невесомый, плывущий по воздуху, как муслиновые занавески воды, он нежно поглаживал мое лицо. Мы встряхнули палатку и скатали ее, зная, что, когда будем доставать ее в следующий раз, она окажется насквозь мокрой. Разговор не клеился, и, молча шагая сквозь моросящий дождик, каждый из нас погрузился в свои мысли. Впереди простирался Плимут, казавшийся значительной вехой, огромной городской дверью, через которую нам предстояло пройти в неизвестное будущее. К западу от Плимута, всего в нескольких днях ходьбы, был Полруан – конец нашего маршрута. Следующие две переправы на паромах стали символом последнего отрезка нашего путешествия. Тропа подарила нам уверенность, чувство безопасности, рожденное из знания, что и завтра, и послезавтра, и после-послезавтра мы точно так же будем складывать свою палатку и отправляться в путь. Мне было страшно, и, хотя вслух никто ничего не говорил, я знала, что Моту тоже страшно. Дело было не только в неизвестном будущем на новом месте, среди новых людей, которых нам еще предстояло встретить, не только в будущих финансовых сложностях или трудностях начинания жизни заново. Нас мучил и другой страх, куда более сильный и настойчивый. Рано или поздно нам придется перестать идти, чтобы снова зажить в мире нормальных людей, и что тогда случится с Мотом? Этот вопрос преследовал нас, словно стая чаек, учуявших нашего тунца. Ночевали мы над деревушкой Уэмбери, чтобы подольше не заворачивать за угол, за которым становилось видно Плимут.

У скал Маунт-Баттен мы столкнулись с новыми бытовыми вопросами – типичными для нашего теперешнего образа жизни. Как поступить: сесть на паром до Барбикана за три фунта, а потом пересесть на рейс подлиннее, до остановки Косэнд, еще за восемь фунтов, или же на рейс покороче, до остановки Маунт-Эджкамб, но за три фунта? Или вообще приберечь денежки и пойти через город пешком, пять-шесть миль, в надежде успеть на последний паром? Косэнд ближе к открытым скалам, поэтому там проще будет найти место для ночевки, но зато билет туда стоит дороже. Билет до природного парка Маунт-Эджкамб дешевле, но если мы попадем туда к вечеру, то наверняка натолкнемся на ночной патруль, и тогда нам придется в темноте разыскивать новое место для ночевки. А если мы пойдем по городу пешком, чтобы сэкономить на первой переправе, но не успеем к причалу до отхода последнего парома, нам придется искать ночлег в городе. Слишком много вариантов. У нас оставалось пятнадцать фунтов, одна пачка макарон и полпакетика мармеладок. Мы решили сесть на паром до Барбикана, там пересесть на следующий до Маунт-Эджкамба, а в промежутке потратить оставшиеся девять фунтов на еду на следующие два дня.