Солги мне

Эм сидела на крыльце, дожидаясь приезда мамы, и медленно цедила лимонад, растягивая удовольствие. Анна сказала, что лимонада сколько угодно, а пить не торопясь было особенно приятно. Вдобавок Эм нужно было многое обдумать, пока на ферме не появилась мать.

Наконец на подъездной дорожке показался автомобиль из проката, и мать, остановив машину на краю лужайки, побежала к ней прямо по траве. Эм захотелось броситься навстречу, но она решила проявить твердость. Во всяком случае, на сей раз. Она осторожно поставила лимонад на ступеньку, поднялась на ноги и скрестила руки на груди.

Мать остановилась, не дойдя до крыльца, и недоумевающе поглядела на дочь. Эм чуть вздернула подбородок.

— Я так испугалась за тебя. Никогда больше не делай этого. — Голос матери звучал как-то виновато. Эм продолжала молча смотреть на нее, и наконец мать спросила: — Что с тобой, Эм?

Хлопнула сетчатая дверь, и Эм услышала за спиной шаги Кей Эла.

— Твоя дочь устала выслушивать ложь. И она хочет знать, что происходит.

Эм увидела, как по лицу матери заходили желваки.

— Я уж как-нибудь сама справлюсь с воспитанием ребенка, — заявила она, глядя на Кей Эла через плечо девочки.

— Нет, не справишься, и тебе это отлично известно, — ответил Кей Эл. — Именно потому она и отмахала на велосипеде пятнадцать миль, чтобы встретиться со мной.

Мэдди сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от Кей Эла.

— Послушай… — прошипела она.

— Он говорит правду, — сказала Эм. — Если хочешь, можешь накричать на него.

Ей показалось, что мать дрожит.

— Эм…

— Кей Эл не обманывает меня, — продолжала Эм. — Просто он больше знает, чем я. Он сказал, что тебе ничто не грозит, а сам очень за тебя боится. Но он говорит правду, а ты нет.

Закончив фразу, Эм и сама задрожала. Это были страшные, ужасные слова, но она должна была их сказать.

— Ты все время врешь, — добавила она и, повернувшись, пошла прочь от дома, направляясь к реке и стараясь не плакать. Взобравшись на причал, она скинула туфли, уселась на потрескавшиеся доски и поболтала ногами в теплой воде. Прибежала Феба, и Эм схватила ее за ошейник, чтобы собака не упала в реку. Она прижала к себе теплое подрагивающее тельце, изо всех сил стараясь забыть о том, что сказала минуту назад.

Мэдди хотела броситься за дочерью, обнять ее; она хотела, чтобы этот упругий комочек бед и несчастий, понуро бредущий куда глаза глядят, вновь превратился в ту Эм, которой она была лишь месяц назад. Увидев, что Эм уселась на край пирса, а рядом устраивается Феба, Мэдди подумала: «Я должна наладить отношения с дочерью, но не знаю как».

— Прекрати ее обманывать, — сказал Кей Эл, и Мэдди тут же излила на него свой гнев, ведь, кроме Кей Эла, ей не на кого было накинуться.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала ей о том, что ее отца убили? — крикнула она. — Хочешь, чтобы она узнала, что ее отец был мошенником, что он спал с чужими женами и собирался украсть у меня дочь и увезти в Бразилию? Хочешь, чтобы я рассказала ей о нас с тобой?

— Да. — Лицо Кей Эла помрачнело, и все же он кивнул. — Да, хочу, ведь Эм и без того знает, что в семье стряслась беда. Ты — единственное, что у нее осталось, Мэдди. Если Эм не сможет тебе верить, она окажется в одиночестве, а она слишком мала для этого. И уж коли я вмешался в вашу жизнь, позволь сказать тебе кое-что еще. Эм вовсе не такая хрупкая. Ты обращаешься с ней так, будто она в любую минуту может рассыпаться. Я знаю, ей пришлось немало пережить, но Эм крепка, словно старый башмак — нужно лишь быть честной с ней, не лгать, и тогда у нее все будет в порядке.

«Нет, только не это». Мэдди отступила назад.

— Я не могу сказать дочери, что ее отца убили. И не скажу, — произнесла она.

— Тебе и не придется, — ответил Кей Эл и уселся на крыльце, чуть сгорбившись, отчего казалось, что он внезапно постарел. — Я уже сказал ей.

— Что? — Мэдди похолодела.

Кей Зл посмотрел на нее снизу вверх, и Мэдди поняла, что он не страшится ее гнева.

— Эм сама спросила, — устало пояснил Кей Эл. — Ей рассказали об этом в школе, и она хотела узнать, правда ли это. Я не стану обманывать твою дочь, Мэдди. Никогда и ни за что. Даже если ты меня возненавидишь.

От ярости у Мэдди затряслась голова.

— Как это любезно с твоей стороны, — процедила она. — Должно быть, сейчас ты восхищаешься собственной честностью. Ты даже не представляешь…

— Я отлично представляю, что это такое — выслушивать ложь! — рявкнул Кей Эл. — Уж я-то знаю, каково это — смотреть на любимого человека и понимать, что он лжет, потому что не доверяет тебе. Но я ни за что не сделаю такого с твоей дочерью, даже не надейся.

Кей Эл по своему обыкновению вывернул все наизнанку, но у Мэдди не было времени отстаивать свою точку зрения, поэтому она сказала:

— Послушай, ты. У нас с Эм все хорошо. Мы не нуждаемся ни в тебе, ни в твоей помощи. Так что, будь добр, оставь нас в покое.

Он поморщился, словно от зубной боли, но все-таки возразил: