Солги мне

— Нет, — ответила Мэдди. — Я еще очень долго не выйду замуж. А может, и вообще никогда. Нам с тобой хорошо вдвоем. — Феба начала вырываться из объятий Эм, и Мэдди, протянув руку, почесала ее между ушами. — Нам с тобой и с Фебой, — добавила она.

— И с бабушкой. И с Мэл, — сказала Эм.

— Да.

— И с Три. И с тетей Тревой и дядей Хауи.

Три. Единокровный брат Эм. Высокий, улыбчивый, нежный к Эм и Мэл. Хороший мальчик. Нет, мужчина. Ему уже двадцать. Он вырос. Столько лет прошло! И какое значение имеет сегодня то, что случилось двадцать лет назад? Стоит ли из-за этого терять Три и, что еще важнее, Треву? Мэдди знала Треву всю жизнь. Она не могла припомнить ни одного события, в котором та так или иначе не участвовала, пусть даже она только выслушивала жалобы Мэдди. Тридцать восемь лет шепотков, разговоров на ушко, всех этих «я тебе такое расскажу — упадешь!»… и все эти годы Мэдди могла быть уверена — что бы ни случилось, Трева будет рядом вместе со своими шоколадками и едкими остротами, готовая без лишних слов прийти на помощь.

Мэдди закрыла глаза. «Мне так не хватает Тревы, — подумала она, — какая же я была дура».

— Мама? — подала голос Эм.

— Да, — вздрогнув, отозвалась Мэдди. — И Три, и Трева, и Хауи. Мы не одни. У нас все будет хорошо.

— И Анна, и Генри, — добавила Эм.

— Много людей, — сказала Мэдди. Эм кивнула:

— И еще Кей Эл.

— И Кей Эл тоже. У нас много друзей. Все будет хорошо.

— Да. — Эм зарылась лицом в мягкую шерсть Фебы. — Все будет хорошо.

Кей Эл наблюдал за ними с крыльца, напрягаясь всякий раз, когда кто-нибудь из них шевелился. Что бы ни происходило сейчас между Мэдди и Эм, они по крайней мере разговаривали, и это уже хорошо. Они обе находились здесь, на ферме, где он мог позаботиться о них, и это было еще лучше. Но самым замечательным было то, что, когда Мэдди зашагала по двору к крыльцу, на ее лице, кроме усталости, было написано явное облегчение.

— Как она? — крикнул Кей Эл, как только Мэдди оказалась достаточно близко, чтобы услышать его.

— Нормально; во всяком случае, мы помирились, — ответила Мэдди. Подойдя к крыльцу, она замедлила шаг и сказала: — Мне нужно съездить в город. Ты не мог бы присмотреть за Эм пару часов?

— Я готов делать это до конца своей жизни, — ответил Кей Эл.

Мэдди закрыла глаза.

— Начнем с малого и посмотрим, как у тебя получится.

— Получится отлично, не сомневайся. Мы с Эм понимаем друг друга. А вот с тобой я никак не могу найти общий язык.

— Давай отложим это на потом, — сказала Мэдди. — На сегодня мне достаточно переживаний. К тому же я должна еще кое-что разузнать в городе. Вернусь к вечеру.

Поглядев вслед Мэдди, идущей к автомобилю, Кей Эл в который уже раз подумал, как было бы хорошо, если бы она полностью доверяла ему и согласилась принять его помощь.

Потом он отправился на кухню за удочками, собираясь после ужина отправиться с Эм на рыбалку.

Мэдди въехала в город и свернула на Линден-стрит. Эту улицу она привыкла считать своей, потому что Линден-стрит принадлежала им с Тревой без малого двадцать лет. Они делили ее между собой точно так же, как делили все, что было у них в жизни — смех и слезы, удачи и огорчения, всегда без лишних вопросов приходя друг другу на помощь.

И вот настала пора вернуть былое — если, конечно, у нее получится. Прошло лишь три недели с того дня, когда Мэдди появилась на пороге дома Тревы, чтобы рассказать об измене Брента и о своем решении развестись. Тогда ей казалось, что наступает конец света. Просто удивительно, какие перемены в сознании человека могут произойти за три недели. Теперь вопросы супружеской верности ни капли не волновали Мэдди. Убийство, пропажа ребенка — да, но измена? Какая чепуха.

Она припарковала машину у дома Тревы и постучала в дверь.

— Господи, Мэдди, это ты? — воскликнула Трева, как только открыла дверь. Она схватила Мэдди за рукав. — Что случилось? Опять что-нибудь с Эм?

Мэдди смотрела на подругу и думала: «Нет, я не солгала Эм. Я совсем не сержусь на нее. Я вообще не сержусь». Но она сказала лишь:

— Нам надо поговорить, Трева. Об этом уже давно следовало поговорить. Пойдем прогуляемся.

На мгновение Трева замерла, потом оглянулась через плечо. Спускались сентябрьские сумерки, и ее силуэт отчетливо вырисовывался в лучах света, льющегося из кухни. Мэдди услышала низкий рокот двух мужских голосов, в которые вплеталось тонкое сопрано. Вечер в кругу семьи.

— Ладно, — ответила Трева. — Если ты настаиваешь…

Она шмыгнула на кухню, и Мэдди услышала, как Трева объясняет домашним, что она собирается на прогулку. «Подышать с Мэдди свежим воздухом», — сказала Трева, и в доме воцарилась тяжелая тишина; Даже у Мэл не хватило духу задавать вопросы.

Трева вышла на крыльцо, неся в руках две ветровки. Прежде чем закрыть и запереть дверь, она протянула Мэдди зеленую, а сама натянула красную.

— Холодает, — пояснила она. — Обожаю сентябрь, но по вечерам следует беречься.