Солёный ветер (СИ)

Инён не видит этого, будучи полностью поглощённая неожиданными переглядками с незнакомцем, но слышит, как душераздирающе стонет оппонент Чонгука, и даже замечает краем глаза, как он опускает его футболку, зарывается в волосы пальцами, разворачивается и с многозначительным «О!» тоже натыкается на неё взглядом. И — будто обязательный кульминационный аккорд — по всей гостиной разносится тяжёлый вздох Чонгука.

========== Chapter 8 ==========

— Инён, — зовёт Чонгук, и она вздрагивает от окончания четырёхсекундной тишины, — возвращайся наверх, — девушка смотрит на него удивлённо, не понимая, что сделала не так, ведь никакого запрета на передвижения по дому не поступало. Но потом парень продолжает, и всё встаёт на свои места: — Переоденься и приведи себя в порядок, а потом спускайся.

Инён только сейчас вспоминает, что настолько торопилась узнать, что же там — за дверями её комнаты — творится, что выбежала прямо так: в одежде для сна, неумытая, со спутанными волосами и — почти наверняка — со следами подушки на лице. Она мельком оглядывает себя, мысленно называет идиоткой и, коротко кивнув парню, разворачивается и едва ли не торпедой мчится вверх по лестнице.

— Ты только глянь, — слышит она за спиной весёлое фырканье, — какого мужика из себя тут строит.

Но Инён с этим совсем не согласна, ведь если Чон Чонгук кого из себя и строит, то ребёнка и парня, полного инфантильности. Она думает ещё, стоя под душем и стирая с лица следы сна, что такой макет поведения кажется ей слишком знакомым, чтобы это не показалось странным. Инён помнит, как, будучи подростком, вечно раздражалась в ответ на характер и на привычки отца. Но тот воспринимал это совершенно спокойно, совсем не злился — лишь смеялся, трепал её по плечу, портил причёску и говорил: «Иногда очень выгодно притвориться идиотом, милая, дождаться нужного момента, дать окружающим увериться в твоём дебилизме, а потом удивить всех».

Инён вздыхает, думая обо всём этом, и совсем не знает, как должна поступить. Она и правда злится на родителя — не уверена, правда, на что больше. На то ли, что он собственного обещания не сдержал, на то ли, что её обманывал, строя из себя среднестатистического владельца ветеринарной клиники. Инён выключает воду и устало прижимается лбом к стене, покрытой белоснежной кафельной плиткой. Она думает, что, наверное, должна позвонить ему, что должна всё рассказать, но противная червоточина где-то внутри всячески отговаривает её от этой затеи, убеждая в том, что его ошеломление её отсутствием будет отличной местью.

Девушка выбирается из ванной, обтирается мягким полотенцем, глядит на собственное отражение в слегка запотевшем зеркале и понимает, что в мыслях у неё — настоящий кавардак. Да вот только как разобраться с ним, она совсем не знает.

Разорванные на коленях джинсы смотрятся презабавно. А особенно нелепо — белая ткань лейкопластыря, что торчит из дырок. Инён, просовывая голову в широкую горловину джемпера, невольно улыбается, думая о том, что выглядит сейчас до крайности нелепо без грамма косметики на лице, с волосами, напоминающими гнездовье вороны, потому что уснула вчера с мокрой головой, и со следами на лице осознания того, что влипла в слишком неприятную историю.

К тому моменту, когда она спускается в гостиную, там нет уже никого, кроме самого Чонгука. Он сидит на диване, расположив локти и голову на его спинке, и глядит в потолок так, будто на нём кроются все ответы на сложнейшие загадки вселенной.

— Они ушли? — спрашивает она, подходя ближе.

Чонгук отрывается от созерцания пустоты и слегка поворачивает голову в её сторону. По губам его расползается улыбка, а Инён кажется вдруг, что даётся она ему непросто.

— Пока да, — отвечает он и глазами указывает на место рядом с собой. — Садись.

Инён мнётся пару секунд, не зная, как следует поступить, но, едва поймав взгляд с проблесками раздражения в нём, плюхается на диван с неожиданной даже для самой себя прытью. Чужая рука слишком быстро оказывается вдруг на её затылке, а лицо Чонгука — прямо перед её собственным. Она едва успевает отстраниться, руками уперевшись в его плечи, прежде чем губы их встречаются. А Инён отчего-то не сомневается, что именно на этот умысел и были направлены действия парня.

— Что такое? — поднимает брови Чонгук и усмехается — и вот это уже кажется искренним проявлением эмоций. — Ночью ты не была особо против, — Инён молчит, не зная, что должна ответить, и он продолжает: — Хотела, чтобы я остался?

— Вот ещё, — выпаливает она и мелкими судорожными вдохами заполняет лёгкие воздухом, потому что пальцы Чонгука слишком приятно касаются её затылка и осторожно, почти невесомо поглаживают позвонки на шее.

— Я тоже хотел, — признаётся Чонгук, подаваясь вперёд и слишком легко минуя мнимое препятствие в виде её рук, сжимающих его плечи.