Солнечная ртуть

На душе стало гадко. Дракон развернулся, собравшись уходить, но тут из-за угла показался таинственная наблюдатель. Им оказался мальчик лет десяти. С разбегу он врезался в дракона, и толкнул со всей силы. Эрид схватил мальчишку за руку. Он вырывался, а в глазах стояли злые слёзы.

— В чём дело?

— Я думал, ты её не тронешь!

Ребёнок указал рукой на тело. Оборотень начал что-то понимать.

— Кто она тебе?

— Мать. Мачеха, — мальчишка рьяно чеканил слова, всеми силами стараясь не всхлипывать. — Она нам не родная, но заботилась о нас лучше всяких там родных! Те деньги, которые она выручила с барахла этих, — тут ребёнок вырвался так же грязно, как совсем недавно его приёмная мать, — пошли на лечение моей сестры. Сестрёнке только три, а она уже задыхается, и только один человек нам помогал. А ты убил его! Гнида ты, змея! Я тебя не боюсь!

Когда слабые, беззащитные простолюдины переставали его бояться, оборотню самому делалось страшно.

Слёзы всё же брызнули из голубых глаз. Мальчик не пытался его ударить, только дёргался во все стороны. Эрид подумал и отпустил его. Вместо того, чтобы убежать, броситься к телу мачехи или напасть на её убийцу, мальчишка отскочил на метр и остановился как вкопанный, всхлипывая, ругаясь в вполголоса. Он растерялся и не знал, что делать дальше.

— Теперь нам никто не поможет. Она дралась, но она была доброй.

Красный след на щеке. Такие остаются от сильных затрещин. Наглядная демонстрация этих драк. Наверное, поэтому мальчишка не кинулся к распростёртой на булыжниках мачехе.

— Моя сестрёнка умрёт под мостом, как и ребёнок этих, — тут он повторил то слово. — Если не от голода, так от дыма. Я слишком мал, мне не дадут хорошую работу. А милостыни много не собрать.

Эрид почувствовал раздражение: зря он ввязался, позволил жажде крови взять верх. А следом за досадой пришло горькое сожаление. Он не хотел. Судьбы бедняков так легко ломаются! Ладно, прожжённые пьяницы и их загрубевшие с горя жёны. Но вот их дети, всё-таки, не заслуживают такого.

Старший дракон достал из-за пазухи набитый золотом кошель. Он носил его с собой просто так, как случайно попавшую в карман безделушку.

— Здесь хватит. И даже не на один год. Только постарайся как следует спрятать.

Мужчина протянул мальчишке золото. Тот взял, внимательно посмотрел на оборотня, подумал. Разжал пальцы. Бесценный кошель, за который в таком квартале не задумываясь перережут глотку, упал в грязь. Возможно, завтра из-за него свершится ещё одно преступление.

Мальчик ничего не сказал. Он развернулся, и медленно побрёл во тьму.

Глава 69 В преддверии войны

Волнения охватили всё королевство, но началось, как оно обычно и бывает, со столицы. Первым звонком стала расправа толпы над процентщиком, который не сделал ничего такого, чего не делал бы раньше. Мужчину выволокли во двор среди ночи, раздели, избили и повесили на красивом, раскидистом клёне. Рядом повесили его набожную, но нелюдимую жену, подле неё — дочь, девушку восемнадцати лет. Версии о том, что с ней сделали перед этим расходились, а проверить не было возможности: тела сожгли вместе с разграбленным домом.

По утру бунтовщики, как ни в чём не бывало, пошли на работу, а к вечеру уже в другом конце города кто-то разгромил мелкое предприятие по производству запчастей для дирижаблей. Обычные, не привыкшие к беспричинной жестокости люди внезапно возненавидели себе подобных, а потом разгневались на машины.

Люди сходили с ума. В Йэре, провинциях, долинах и даже в горах. Из Йэррии зараза распространилась на ближайшие колонии.

Те, кто не поддался жажде разрушений, страдали от необъяснимой тревоги. Что-то было не так: в земле, оскудевшей плодами, в воде, не дающей улова, и даже воздух стал тяжелее. Какой-то старый профессор назвал королевство живым организмом, который страдает, и попал в самую точку. Исчезло что-то важное, ампутировали незаменимую часть могучего, златоглавого тела. Профессор не знал наверняка, но мог бы догадаться о причинах. На самом деле не нужно научных степеней, чтобы понять, что за недуг проник в паровую утопию.

Сбежала принцесса. Она любила свою страну, но никогда не хотела следовать правилам. А если кто-либо из династии Астор надолго оказывается вдали от родины, она начинает терять жизненные соки. Давным-давно кто-то — даже маги не знали точно, кто конкретно — связал кровь с землёй. И не было на свете силы, способной обойти этот древний закон.

Принцесса не только сбежала. Её стараниями погиб один из огненных змеев, а ведь драконы, как известно, оплот государства. Их боялись все, их почитали богами дикие племена. Разумные, умеющие принимать человеческий облик, монстры не влияли на королевство так же сильно как монархи. Страна могла обойтись без присутствия оборотней, но не без их ментальных близнецов — Астор. Но смерть драконов накладывала на плечи торитт тяжкий груз одиночества и пустоты. Чудовища были самостоятельной частичкой их души — самобытной, своевольной, бушующей. Без них монархи унывали и слабели.