Солнечная ртуть

— Сначала полировка. Серебряная пластина должна отражать подобно зеркалу. Как чистое, незамутнённое горное озеро на рассвете праздничного… Ну, в общем, солнечного дня! Одним словом, поверхность должна быть зеркальной.

Ведун бегал вокруг камеры, то показывая пальцем, то вытаскивая пластины. Атласный, узорчатый берет на его голове съезжал на бок, но это ничуть не волновало ведуна. Его было легко увлечь, стоило только завести речь о какой-нибудь отрасли науки. Хотя к камере Обскура фьёл относился до обидного прохладно. В отличии от Агаты, которая трепетала при взгляде на машину.

— Теперь, ваше высочество, вы видите эту очаровательную фарфоровую ванночку? Тут пластину обрабатывают в йоде и броме. Надо, чтобы было темно как в пасти кита. Это называется сенсибилизацией, — по лицу принцессы фьёл понял, что лучше избегать мудрёных слов. — Ах. Ну да не важно, как оно там называется!

Агата довольно кивнула.

Он шнырял вокруг фотоаппарата, дирижируя широкими рукавами, которые то и дело задевали по очереди принцессу, дракона и предметы на столе.

— Я всё это знаю. Дальше. Что там с путешествиями?

Агата не выдержала и принялась подгонять ведуна. Она непрестанно трогала заклёпки и шестерёнки. Тянулась к реактивам, которые хитрый фьёл норовил отставить подальше от тощих рук, видимо опасаясь, что их могут разбить. И не зря: Агата уже успела неловко повернуться и опрокинуть полупустую чернильницу. Поняв, зачем конкретно явилась принцесса, старик вздохнул, и всё-таки поставил прямо перед её носом какой-то сосуд, отвинтив крышку.

— Для получения обычных фотографий необходимо взаимодействие серебра и ртути, — он театрально крутанулся и схватил с тарелки ещё один сухарик. — А чтобы увидеть нечто большее, мы смешиваем ртуть с экстрактом растения, которое цветёт лишь в гротах наших островов — не без гордости заявил учёный, хрустя сухарём. — Его называют железным цветком, сочетание красоты и прочности. У вас тут не растёт такое, и нигде не растёт, смею вас я заверить!

Агата пригляделась к незапечатанному стеклянному сосуду. Внутри находилась серебристая клякса — подвижная, плотная и, в то же время, жидкая. Она отливала изумрудом, что было невероятно красиво. Принцесса потянулась как зачарованная к смертоносной ртути.

— Ну нет.

На полпути Эрид остановил её руку и отобрал опасную вещь. Однако вместо того чтобы поставить её на стол, принялся ловко вертеть в пальцах, наблюдая, как движется необычный материал. В золотых глазах отразились изумруды. Казалось, ещё чуть-чуть, и дракон уронит стекляшку. Агата охнула, а фьёл лишился дара речи и в ужасе растопырил руки.

— Поразительно, как неуклюжие существа, вроде людей, смогли приручить и использовать в своих целях это.

Эрид поставил ртуть на место. В углу листы позолоченной книги перевернулись, одни страницы с цифрами сменили другие. Это сопровождалось характерным для часов тиканьем.

— Что же, господин колдун, покажите нам фокус. Надеюсь, оно стоит того, что меня выдернули в этот суматошный замок.

Агата неодобрительно посмотрела на дракона. Ну конечно, ему не по душе менять свои планы, и вместо того, чтобы летать как ветер вольный, торчать в полутёмной комнате. Попробовал бы он всю жизнь просидеть в четырёх стенах!

— Я не колдун! Я — придворный знахарь! — обиделся благородный старик. Девочка и оборотень одновременно расплылись в улыбках. Оба с трудом сдерживали смешки.

Фьёл прижал к сердцу свою драгоценную изумрудную ртуть и подпрыгнул к фотоаппарату. Каждое движение у него было как произведение театрального искусства. Комедии, надо полагать. Агата от всей души прониклась бы к нему симпатией, если б только не скрытая в глазах ведуна хитрость.

— Хорошо-хорошо, как угодно вашим милостям, королевским и огненным! У меня тут где-то припасён для этих целей снимок…

Он стал рыться в сундуке, вываливая на пол бумаги, перья, ленты и, наконец, охапку дурманных цветов. Они пользовались спросом в столичных трактирах, но в королевском замке были запрещены. Агата и Эрид переглянулись, причём на лице дракона появилось непередаваемое выражение издёвки. Такое могло быть только у человека, лично знакомого с воздействием дурманных трав на организм. Наконец из-под всего этого великолепия ведун извлек на свет даггеротип. Фотография была старой и запечатлевала пейзаж.

— Мы просто поместим его рядом с серебряной пластиной и всё смешаем. Снимок, серебро, сплав железного цветка с ртутью и чуточка энтузиазма — вот вам и все ингредиенты!

Он проделал всё это в мгновение ока. Принцесса и дракон замерли в ожидании чуда. Но ничего не происходило.

— Ничего не…

Агата не договорила, потому что воздух вокруг пошёл рябью. Тёмная комната на секунду стала ещё темнее, чем была. А затем её заполнили призраки.

— Окисление проходит ровно за половину минуты, маленькая королева.

— Я вам ни какая не… а, не важно!