Солнечная ртуть

На Аду по-прежнему никто не обращал внимания. Девушка потёрла виски и села на лавку, неподалёку от деда. Очень реалистичный сон. Но это всего лишь галлюцинация, как бы подсознание не кричало, что всё вокруг правда. Будь это так, Ада не сидела бы как сомнамбула, а нервничала в десять раз сильнее.

Вокруг носились, никем не останавливаемые, дети — от четырёх до семи лет. Два мальчика и девочка, хотя по их одежде нельзя было судить наверняка. Взрослые общались обрывистыми и едкими фразами, старик горько вздыхал. Женщина, судя по её ядовитым замечаниям, никого не боялась, хоть и знала, что во власти этих людей, производивших обыск, лишить её даже этого убогого жилища.

Стены простукивались, полупустые сундуки переворачивались. Взрослые матерись, а дети весело орали и бегали в рванине. Царил сущий ад.

Когда-то дом действительно был богатым. Это было видно по хорошо сохранившемуся паркету, высоким потолкам и просторным окнам. Снаружи так он вообще не уступал шедеврам деревянного зодчества уездных городов, хоть и был местами подлатан досками, а ажурные резные наличники по кусочкам падали в грязь. Некогда жившие тут люди процветали. Но теперь от этого не осталось и следа.

Не зная, чем ещё себя занять, Ада махала рукой перед лицом старика, но тот в упор ничего не видел, кроме бардака перед своим носом, хотя что-то в нём отличалось от других. Именно за этим занятием девушку застала новая волна моральной тошноты — как это назвать иначе, она не знала.

«Не так» — теперь это чувство было не только её собственное. Оно разлилось по бревенчатому дому, задевая всех его обитателей и гостей.

«Что-то не так» — стучало в висках и трепетало в воздухе.

«Не так, не так!» — кричали травы, холм, почерневший сарай и бревенчатый сортир за углом. Кричало поле, ему вторил лес. Весь мир не понимал, что происходит.

Все остальные люди — которые могли друг друга видеть и слышать, не догадываясь о её присутствии, — все они тоже уловили тревожную нить. Даже дети резко присмирели. Казалось, что трещит сам воздух, а эпицентр напряжения где-то неподалёку. Никто не говорил об этом, но у одних бегали глаза, у других потели лбы, третьи теребили наручные часы, хотя ещё пять минут были совершенно спокойны.

Постепенно к этой неестественной атмосфере примешалось ещё одно, более отчётливое чувство: кто-то лишний. Да это ясно как божий день! Не здесь, не в доме, и даже не в этом городке. Может быть даже не на планете Земля — а вообще.

Разговоры окончательно смолкли. Дети сбились на одну лавку, рядом с женщиной, а мужчины прекратили обыск. Все они смотрели в окно слева от двери, как заворожённые. Ада обнаружила, что не дышит.

Внезапно раздался гулкий удар, почти как толчок. За ним последовал раскат грома и пошёл дождь. Настоящий ливень, гроза, и посреди этого — вполне ожидаемо — молния. Она сверкнула только один раз.

Гроза прошла так же быстро, как и началась. Неестественно быстро непогода сменилась солнцем, оставив после себя на память мокрую траву и запах гари.

Часто ли после дождя пахнет сгоревшей проводкой?

Не сговариваясь, будто по команде, забыв в один миг о всех своих спорах, люди пошли из дома вон. Они миновали гниющие ворота и вот уже спускались по холму; Ада незримым спутников двигалась следом. Все продолжали хранить молчание, даже маленькие пятилетние дети, которых никто и не подумал останавливать, ковыляли по скользкому спуску, не издавая ни звука, ни всхлипа. Чуть поодаль показались и другие живые цепочки — обитатели соседних домов.

Достигнув подножия холма, они пошли через поле по направлению к лесу. В самом центре зелёного моря трава была выжжена: ровно в том самом месте, где девушка пришла в себя. Хотя она могла бы поклясться, что когда она добралась до дома, пятно успело исчезнуть. А теперь вот снова на месте: странной формы, достаточно большое, чтобы тут мог поместиться неплохой коттедж.

Запах проводки стал почти невыносимым. Люди окружили пепелище и всё также, молча, смотрели на чёрные останки, которые ещё недавно были высоким бурьяном и скудным осенним урожаем — кабачки или тыквы. Странное действие оказывало пожарище на людей. Можно подумать, ни у кого здесь не было других проблем и занятий, кроме как стоять и смотреть на погубленную землю. Возможно касательно Ады так и есть: а что ей ещё делать? Но девушка была единственной, сохранившей способность вертеться по сторонам и вполголоса проклинать ситуацию.

Постепенно сила массового гипноза стала ослабевать. Народ начал расходиться кто куда — не так дружно, как они сюда пришли, а вразброд, но выглядело это естественнее. Люди были смущены. Некоторые уносили детей, удивляясь, как те смогли прийти сюда, преодолев настолько крутой спуск, где даже крепкие взрослые ноги справлялись с трудом. Все будто забыли, зачем и при каких обстоятельствах пришли сюда.

Ада не спешила. Она продолжала смотреть. Её внимание привлекла странная деталь, которую никто не заметил или не захотел замечать: там, где побеги снова начинали расти, трава была немного примята, образуя еле заметную дорожку. Которая вела в лес.