Солнечная тропа

– Нет, не особенно. Но я почувствовал, что моё призвание в другом. Я начал писать рассказы для детей в городскую газету, а потом местное издательство выпустило сборник этих рассказов. Затем вышел ещё один, меня приняли в Союз писателей, и я поступил в литературный институт. Заочно.

– А как ваша фамилия? – задал Лёнька давно мучивший его вопрос.

– Ты хочешь сказать, как я подписываю свои произведения? Мойдодыров. Лев Мойдодыров.

– Откуда же у вас такая фамилия? – бесхитростно спросил Акимыч.

– А это не фамилия, это псевдоним. Настоящая моя фамилия – Визгунов. Но я подписываюсь Мойдодыровым, во-первых, потому, чтобы сразу было понятно, что я детский писатель, а во-вторых, чтобы читатели меня лучше запомнили.

– А имя? – спросил Лёнька.

– Что имя?

– Имя тоже не настоящее?

– Нет, с чего ты взял? Имя самое настоящее, – и Лев Борисович вспорол банку с лососем. – Угощайся. И вы, Фёдор Акимович, ешьте на здоровье. Значит, ты, – снова повернулся он к Лёньке, – приехал к дедушке на каникулы?

– Нет, я к бабушке приехал, – ответил ему Лёнька, – а Акимыч берёт меня с собой в лес.

– Замечательно. А в лес вы идёте за ягодами.

– Не только за ягодами.

– Понимаю. За грибами?

– За чудесами.

Лев Борисович присвистнул:

– Это за какими же?

– За всякими, – и Лёнька принялся за лосося.

Писатель переключился на Акимыча:

– Я вижу, вы весьма своеобразный человек, Фёдор Акимович. И вы наверняка знаете много увлекательных историй. А, что, я угадал?

– Ну, кое-что довелось повидать на своём веку…

– Я имею в виду народные сказки, притчи, небылицы, то, что рождается, с позволения сказать, в недрах русского народа.

– Зачем это вам, Лев Борисович?

– Затем, уважаемый Фёдор Акимович, что литература питается от народного творчества. Заимствует у неё сюжеты, образы и прочее. Мне уже давно хочется написать сказку о деревенской жизни, что-то такое стилизованное под фольклор…

– Лев Борисович, – впервые перебил писателя дед Фёдор, – а вот как, к примеру, я бы мог книжку напечатать?

– Вы? – писатель не поверил своим ушам. – А… о чём?

Акимыч поглядел в окно, откуда краешком виднелся сосновый бор.

– Я бы про наши края написал, – задумчиво проговорил он, – про то, как лес живёт, как Голубинка играет… Про нашу деревню бы рассказал людям. Сейчас ведь Пески что? Развалины, и только. А я помню, какими они прежде были. И о старых временах понятие имею – от отца, от деда… А как люди тут жили, какие люди – кто про это знает? Вот помрём мы, старики, и совсем ничего от деревни не останется, даже памяти. Я думал, может, хоть книга бы осталась…

Лёнька с надеждой посмотрел на писателя, но Лев Борисович развёл руками:

– К сожалению, у вас ничего не получится, Фёдор Акимович.

– Почему это не получится? – обиделся Лёнька.

– Потому, дорогой мальчик, что для этого надо быть членом Союза писателей. Но прежде всего Фёдору Акимовичу нужно образование. Какое у вас образование, Фёдор Акимович?

– Какое же образование? Три класса и плотницкая артель.

– Вот видите, – произнёс Лев Борисович с укоризной в голосе. – Чтобы писать книги, мало одного желания. Литературный труд – это высочайшее мастерство. А что, рукопись у вас уже есть?

– Ничего у меня нет, – успокоил его Акимыч. – А ваши книги, значит, ребятам нравятся?

– Думаю, да, – уверенным тоном ответил писатель.

– А вы их своим деткам не читаете разве?

До Мойдодырова не сразу дошло, о чём его спрашивают.

– А-а! – хлопнул он себя по лбу. – А своих детей у меня нет.

– Ох ты, беда какая, простите, не знал я, – извинился Акимыч.

Лев Борисович неожиданно развеселился:

– Да нет, вы не так поняли. Мы с женой сами не хотим. Ну, как вам это объяснить? Дети отнимают много времени, и не могу же я возиться с ними в ущерб своему творчеству! И жена тоже, она у меня пианистка. В общем, мы решили пожертвовать родительским счастьем ради литературы и искусства.

Акимыч вздохнул:

– Ну и ладно, коли так. Мне-то вот не дал бог детей, так я и подумал… Знаете, Лев Борисович, пойдём мы, пожалуй. Спасибо вам за угощение.

– Что вы! – всплеснул руками писатель. – Зачем же так рано уходить? Да вы ничего и не съели, Фёдор Акимович! Может, хоть зефир с собой возьмёте?

– Не нужно, – мягко остановил его Акимыч, – вы уж и так накормили нас по-царски.

– Разве это по-царски? – снисходительно улыбнулся писатель. – Лёня, а ты, быть может, останешься? Поговорим с тобой…

– Нет, я с Акимычем, – Лёнька слез с полюбившегося медведя. – До свидания.

– До свидания… Послушайте, Фёдор Акимович, а как насчёт историй, небылиц? Расскажете вы мне их?

Старик задержался на пороге.

– Отчего же не рассказать? Расскажу, авось, и пригодятся. Только не шибко скоро, летом у нас времени на разговоры нету. Огород, сад, потом сенокос начнётся, те же грибы и ягоды надо насобирать на зиму, дрова заготовить. Вы повремените до осени, осенью мы посвободнее.

– Хорошо, хорошо, мне совсем не к спеху, – закивал Лев Борисович. – Но если будет возможность, заходите обязательно.