Солнечное затмение (СИ)

   -- Чертово отродье! И этот пропойца сядет после меня на престол Франзарии!! На престол величайшей державы во всей черной вселенной! -- в приступе пароксизма разгневанный отец вбежал в спальню, отобрал у кота свою корону, мигом вернулся и, потрясая ей перед окровавленной физиономией сына, внушительно заорал: -- Клянусь! Я оставлю завещание, чтобы в момент коронации тебе ее надели не на голову, а... -- Эдвур сорвал с него штаны и демонстративно прилепил корону на голую ягодицу. -- Понял, куда?! Чтобы жители нашего миража знали, что после меня ими будет править не человек, а чья-то задница! У нее, как и у головного мозга, тоже два полушария. И некоторый аналог мозгов имеется! Но пусть потом не жалуются на свои беды и несчастья!

   -- Прости, отец...

   -- Заткнись!! -- Эдвур сцепил руки за спиной и принялся взбудоражено ходить из угла в угол, пиная все живое и неживое, что только попадалось ему на пути. Чуть дремлющий свет пробудился испуганным мерцанием. -- Ну и сыночками меня наградила великая Тьма! Скажите... кто из вас двоих сможет управлять этим миражом после меня?! Ты? -- властный перст короля, казалось, проткнул Пьеру душу. -- Ты, который всех людей посадишь на хлеб и воду?! Или ты? -- звучный пинок по только что коронованному месту был адресован Лаудвигу. -- Который в первую же декаду пропьешь половину нашей казны. А другую половину растащат, пока будешь забавляться со своими шлюхами!

   Король закрыл лицо руками и молитвенно прошептал:

   -- Погибла Франзария... Погибла... -- потом глянул на своего чуть живого сына и рявкнул в последний раз:

   -- Да прикрой ты, наконец, свою задницу!

руна вторая

"Однажды, в зеркало глядясь, я был исполнен изумленья:

Не повинуется никак мне собственное отраженье!

Я улыбаюсь, оно -- нет. Я скалю пасть, оно -- ни малость.

И вдруг я понял, рассмеясь: да просто зеркало сломалось!"

   Никто в черной вселенной уже не помнит, кем и когда был установлен закон о том, что поминание умершего необходимо совершать на четвертую декаду от его смерти. Возможно, никем и никогда. В Священном Манускрипте об этом не сказано ни слова. Имеются, правда, любопытные цитаты, но они, как и большая часть святого текста, ответом на один вопрос порождают десять новых. Например, вот эта: "человек живет спеша и умирает спеша, не ведая, что торопливость в черновом варианте мироздания -- не просто прах, а тень праха. Суета, лишенная не только смысла, но даже бессмысленности. Слава Непознаваемому! Для нашего же блага он сокрыл, что ожидает человека в Настоящем Мире, когда его дела и тайные помыслы вдруг обратятся в монеты крупного и мелкого достоинства, в болезни страшные или незначительные, в горести или отраду. Но прежде душа, живущая в костях человека, покинет тело и пройдет четыре пласта испорченного пространства. Для одних это будет просто мука. Для других -- неописуемый ад".

   Манускрипт не говорит ни явно, ни косвенно, ни даже потаенным смыслом между строк о том, что из себя представляет Настоящий Мир. Пасынкам темноты достаточно знать, что он есть. Трансцендентный черной вселенной и имманентный лишь самому себе. Этого достаточно. Что-либо фантазировать по этому поводу, а тем более разглагольствовать, считалось грехом даже большим, чем пролитие крови. А к факту поминовения умершего все относились не более чем к укоренившейся формальности.