Солнечные часы

Миссис Уиллоу дотошно записывала второе откровение тети Фэнни на четырех листах, вырванных из блокнота в главном холле, у телефона. Тетя Фэнни говорила четко и внятно, и миссис Уиллоу записывала почти дословно, хотя ее рука при этом дрожала.

— Конец близится, — вещала тетя Фэнни, — и мой брат будет спасен. Грядет ночь ужаса, но отец проследит за своими чадами. Дети не должны бояться, дети должны ждать. Снаружи будут доноситься крики и мольба, но дети не должны выходить из дома, дети должны сидеть и ждать. Отец убережет своих детей. Пусть дети ждут…

— Зачем вы это записываете? — спросила мисс Огилви. — Прошлый раз было то же самое.

— Ш-ш-ш! — шикнула на нее миссис Уиллоу, продолжая конспектировать.

— Пусть мой брат не опасается… — Тетя Фэнни металась на диване в гостиной; попыталась сесть, взмахнула руками и снова упала. — Пусть мой брат не опасается: он примет нас в объятья, укроет, спрячет и позаботится о нас, пусть мой брат не опасается; когда все исчезнет, мой брат будет спасен… Бояться нечего, нечего, мы в безопасности, в тепле, в тепле, в безопасности, все будет хорошо, не бойтесь… Я здесь, вас никто не обидит… Брат, спи спокойно… Брат, — кричала она, молотя руками воздух, — я здесь, я уже иду, мы все в безопасности! Грядет ночь ужаса, смерти и крови, но мы будем спасены. А теперь я спать ложусь, тихо Богу помолюсь…[11]

— Ну это все и так наизусть знают, — прокомментировала мисс Огилви.

Тетя Фэнни затихла. Миссис Уиллоу склонилась над ней и спросила с нажимом:

— Скажите скорее, что нам делать? Мы точно в безопасности? Мы и правда должны оставаться в доме? Когда это произойдет?

— Брат… — стонала тетя Фэнни.

— Эссекс, позаботьтесь о ней, — распорядилась миссис Хэллоран.

Тот склонился над тетей Фэнни и тихо спросил:

— Фэнни, что нам делать?

— Эссекс…

Тетя Фэнни протянула руку, и Эссекс, покосившись через плечо на миссис Хэллоран, взял ее.

— Фэнни, скажите, что нам делать?

— Мы здесь в безопасности, — твердо заявила тетя Фэнни. — Нужно закрыть все окна и двери, чтобы крики умирающих не достигли наших ушей и не вызвали в нас сострадания, а ужасное зрелище не побудило нас в безумии броситься в самую гущу. Что неправильно, то неправильно, папа лучше знает. — И тетя Фэнни прижалась головой к плечу Эссекса.

— Ну? — Тот вопросительно глянул на миссис Хэллоран.

— Выясните, сколько еще осталось. Я хочу знать все загодя, не люблю, когда меня торопят.

— Тетя Фэнни, когда это произойдет? Сколько нам еще осталось?

— Вы задаете слишком много вопросов, — возразила миссис Уиллоу. — Даже я знаю, что медиум может ответить лишь на один вопрос по очереди. Что вы на нее наседаете!

— Когда, тетя Фэнни?

— После змеи, — ответила та. — После танца. После змеи. После дня будет ночь. После кражи беги прочь…

— Поэзия! — воскликнула миссис Уиллоу и отшвырнула карандаш. — Ну все, пиши пропало: когда они ударяются в поэзию, толку больше не будет.

— Мисс Огилви, проводите ее наверх и уложите в постель, — велела миссис Хэллоран. — Миссис Уиллоу больше не видит толк…

Не успела она договорить, как вдруг огромное венецианское окно во всю стену, выходящее на солнечные часы, дрогнуло и бесшумно рассыпалось на тысячу осколков.

Глава седьмая

Мой дом…

Миссис Хэллоран беспокойно ворочалась на огромной розовой кровати с шелковыми простынями.

Только мой… Дом, где я смогу жить одна, куда я смогу забрать все, что люблю; мой маленький дом. Пусть вокруг темный лес, зато огонь горит ярко, и отблески пламени танцуют на окрашенных стенах, на книгах, на единственном стуле; над камином висят мои любимые вещи. Я сяду на единственный стул или лягу на мягкий коврик у камина, и никто не заговорит со мной, и никто не услышит меня; и всего будет по одному: одна чашка, одна тарелка, одна ложка, один нож. Я живу в своем маленьком домике в глубине леса, и никто меня не найдет…

— Видишь, сестра? — снился ей чей-то голос. — Я же говорил, мы что-нибудь найдем!

Она обернулась и увидела двоих детей: мальчик вел за руку девочку; у него было лицо Эссекса, а у девочки — Глории. На мгновение она заколебалась, наблюдая за ними в дверном проеме; они приближались, и тогда она забежала в дом и заперла дверь.

— Я так устала, — пожаловалась девочка.

— Давай отдохнем здесь, в этом домике.

— Думаешь, тут кто-нибудь живет?

— Они будут только рады приютить потерявшихся детей. Правда, в таком крошечном домике мы вряд ли что-то найдем, но все-таки надо остановиться и передохнуть. Попросим их нас покормить, скажем, что мы здесь переночуем, а завтра поищем дорогу домой.