Солнечные часы с кукушкой

А память предаётся забытью,
которое зовётся ностальгией…
Ветра, листая паруса тугие,
несут мою бумажную ладью.
И солнце улыбается с утра,
в кулак меланхолически зевая.
И на заливе плещет, как живая,
рассвета золотая мишура.

А в парке – карусель и эскимо,

и чудеса навынос в магазине:
и розовые зайцы на витрине,
и куклы, и картонные трюмо.
Чихает в будке старенький движок.
И газ-вода шипит из автомата.
И тополиный пух летит куда-то,
как бутафорский ёлочный снежок.
В окошке кассы ходики стучат.
На столике – засохшие чернила.
О, счастлив тот, кому судьба вручила
один билет на самый первый ряд!
Про Карабаса страшное кино
нам обещает скромная афиша.
Всё ниже над крыльцом свисает крыша.
И медленно становится темно…

…Но, может быть, получится (как знать?)

догнать вон ту девчонку на дорожке,
пересчитать на платьице горошки
и ленточку в косе перевязать?

«Вдруг наступила пустота…»

Вдруг наступила пустота.
И только ветер. На песок
заря, покойна и чиста,
легла ногами на восток.

А на камнях, где дым костра,

тень маяка и ветер в спину,
волнами вынесло вчера
на берег мёртвую ундину.

И никому её не жаль.

На лицах – каменная скука.
Заря. Дорога. Волны вдаль…
А дальше – пустота. Ни звука.

Подарок

Мелькнёт у горизонта знакомый силуэт.
Возникнут паруса, явившись ниоткуда.
И нехотя всплывёт обветренный рассвет.
И снова ты стоишь и ждешь, как в детстве —
                                     чуда.

А может, для того и созданы поэты,

Чтоб ветру пришивать заплатки на штаны?
Мне море принесло кораблик из газеты.
И грош ему цена…
А может, нет цены?

В последний раз

Ты слишком долго верен был себе,

И всё же погоди ещё немного:

С утра играет ветер на трубе,

И облака пасутся у порога…

А может быть, и нет моей вины,
что синей птице выщипали перья
и гаснет всхлип оборванной струны,
как будто жизнь уходит, хлопнув дверью?

Но если доведётся умирать

(шальная жизнь, как сувенир на память!)
у каждого найдётся что терять
и что хранить за девятью замками.

Лиловый мак, седеющий ковыль,

дорога, по которой нет возврата…
А мимо окон, поднимая пыль,
плетётся туч нестриженое стадо.

На лепестках – жемчужная роса.

Матросы разбегаются по реям.
В последний раз поднимем паруса?
Отречься от себя всегда успеем!

Гримасы полумаски

Полумаска

Был карнавал как карнавал:
хлопушки, серпантин…
Смешные маски раздавал
у входа Арлекин.

Один – баран, другой – овца,

четвёртый – Золушка из сказки…
И только нет у полумаски
ни имени и ни лица!

Волк – битый, серый, но с зубами.

Кабан нажрался, как свинья.
Верблюд – урод с двумя горбами,
зато плевал на всё.
А я?..

Картонный театр