Солнечные Звери

Я что-то ору и стреляю наугад, надеясь пробить кузов. Сыпется стекло из дверцы автомобиля.

Тварь прыгает на Тревора. Слышу чавкающий звук. Он ещё жив, когда тварь медленно, словно нарочно демонстрируя, поднимает его к потолку. Её конечности пронзили тело американца с боков, где нет защиты бронежилета. Он видит меня. На его губах розовая пена. В глазах — тоска.

Я ору и стреляю. От адреналина целюсь безупречно: попадаю прямо в скопление щупалец. Тварь визжит и разрывает Тревора на две части. После чего бросает их в противоположные стороны.

Я продолжаю стрелять по щупальцам.

В магазине заканчиваются патроны. На замену уходит полсекунды. За это время тварь успевает прыгнуть к выходу. Шатаясь, она ползёт наружу. Я бегу за ней.

— Стой! — Ваня преграждает мне путь.

Я молча пытаюсь вырваться.

Потом разум побеждает. Я отступаю. Добив последнюю, третью, человекоподобную тварь, мы отступаем вглубь парковки.

Ваня что-то кричит мне прямо на ухо — я не понимаю смысла. Только инстинктивно смотрю по сторонам, задавив эмоции.

Нужно найти транспорт. Это становится моей единственной целью.

Нужно найти транспорт.

Я замечаю дверь, скорее всего, ведущую в помещение охраны. Она распахнута настежь. Направляюсь туда.

Ваня согласно кивает головой.

Внутри — кровавое месиво. То, что когда-то было охранником (или двумя?) лежит несколькими кусками на полу, среди раскуроченной мебели и тлеющими остатками мониторов.

Освещение мигает. До того, как оно погаснет совсем, я успеваю заметить главное: электронный ключ от автомобиля.

19

«Чангань» службы охраны отеля был заправлен под завязку. Нам повезло: мы успели проскочить город до того, как дороги забились разбитыми машинами. То, что шло с севера, двигалось достаточно быстро, но пока что нам удавалось его обгонять.

Я смотрел на жилые дома, мимо которых мы проносились, и гадал: сколько там людей? Семьи. Женщины. Дети…

Мог ли я что-то ещё сделать, чтобы успеть до удара я старался не думать. Так можно легко сойти с ума.

На выезде из города полиция пыталась организовать блокпост. Глупость несусветная, конвульсии государственной машины. Задерживают движение, мешают нескольким сотням, а то и тысячам человек пожить немного дольше…

Мы объехали очередь по встречке. Дорогу перегородил один из постовых, пацан совсем, но уже умеющий по матери с властными, повелительными интонациями.

Пришлось взять его на прицел. Армейский автомат произвёл впечатление. Всегда поражало, как у людей такого типа резко меняется выражение лица при изменении ситуации. Они — как открытая книга. И наверняка ведь действительно, искренне всё это чувствуют. Только что он был хозяином положения. Властью. А теперь ему стало страшно.

— Кто отдал приказ? — спросил я холодным тоном.

— П…приказ? — переспросил пацан, запинаясь.

— Да, — спокойно ответил я, — приказ перекрыть эвакуационную трассу.

— Да… это… — он замялся, — мы тут со старшим посудили. Вроде как по инструкции положено усиление… самого приказа ещё не было — но если в городе беспорядки, всегда объявляют перехват.

— Сейчас приказ был? — настаивал я.

— Нет, — выдохнул парень, бледнея.

— То есть вы занимаетесь самоуправством. В условиях чээс. Верно?

Парень не ответил. Только сжал руки в районе паха, будто бы я собирался бить штрафной.

— Идиоты, — прокомментировал я, — быстро освободить дорогу.

— Но старший… — проблеял пацан, но я перебил его окриком:

— Немедленно!

Это подействовало. В зеркало заднего вида я увидел, как пошло свободное движение по трасе.

— Истратили пару минут… — заметил Иван.

— Успеваем, — спокойно ответил я.

— Может, похоронить надо было… — неожиданно добавил он.

Я вздохнул. Да, это было нехорошо: тело Тревора пришлось просто бросить. Сейчас, когда мы более-менее разобрались с темпами продвижения аномалии, я понимал, что, возможно, у нас было достаточно времени хотя бы для того, чтобы затащить его останки в салон. Но, рассуждая трезво, я понимал, что в той ситуации иначе поступить не мог.

— Он ниже уровня земли, — заметил я, — если для тебя так важны ритуалы.

— А для тебя нет? — Ваня повернулся и посмотрел на меня.

— Пожалуй, — согласился я.

Помолчали.

— Надеюсь, там, куда он попал, войны нет, — сказал я спустя ещё несколько минут.

— Думаешь, он куда-то попал?

— Смерти нет, Ваня. Мы оба это теперь знаем.

— Да. Но есть кое-что похуже.

Километров через пятьсот мы остановились на заправке. Комплекс работал как обычно: кафе, запах кофе, разная мелочёвка по полкам.

Кроме полного бака, я купил четыре металлические канистры по двадцать литров, и полностью их наполнил. Служащий заправки — мужик средних лет, с животиком, в клетчатой рубашке — спросил, когда пробивал чек:

— Что там в городе? Вроде какие-то волнения. Не слышали, а, ребят?

— Ничего хорошего, — ответил я.

— Тогда насколько всё плохо? — поинтересовался мужик.

Я посмотрел на него внимательнее. Лицо в морщинах, но без признаков алкоголизма. Серые, глубоко посаженные глаза светятся умом. Как же его занесло сюда, на отшиб цивилизации?

— Очень, — ответил я, — если семья есть — бегите. Как можно дальше. Проживёте чуть больше. Лучше на юг или запад.