Читаем Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски полностью

«Кампанилизм» — как особая разновидность местечкового патриотизма — еще одно понятие, пронизывающее все сферы жизни итальянцев, но абсолютно неочевидное для иностранцев. По поводу его происхождения есть сразу несколько версий, из которых мне больше всего нравится понятное в каждом уголке Италии объяснение, что свою деревню узна́ешь именно по колокольне («campanile») — ведь они в каждом местечке разные, а наша, конечно же, самая красивая.

Это вполне рифмуется с русским выражением «смотреть со своей колокольни», поскольку кампанилизм принято осуждать как раз за узость взглядов и неспособность посмотреть на мир как на спутниковую карту, а всего лишь с высоты собственной — пусть и самой лучшей — колокольни.

Насчет самой красивой и самой лучшей — это только со стороны смешно звучит, а итальянцы-то свято в этом убеждены. Отсюда и нотки ревности к соседям (гиды не преминут рассказать вам про условную деревеньку, где на высокой башне были установлены часы со всех сторон, кроме одной, — выходящей на соседнюю деревню: чтобы, значит, они нашими часами не пользовались и наше время не видели), и не подвергаемое сомнению ощущение собственного превосходства перед жителями других провинций и — тем более — других областей (помните же, да, какого мнения генуэзцы о пизанской фокачче? и так — во всём), и никуда до сих пор не исчезнувший дух непримиримого соперничества (слава богу, что теперь лишь так; в Средние-то века — просто воевали…), и многочисленные отражения в культуре — от великих писателей, даже не пытавшихся скрывать сарказм при описании жителей других регионов, до народных пословиц, поговорок, прозвищ и шуток.

С другой же стороны, кампанилизм — это «вот моя деревня, вот мой дом родной» без малейшего намека на комплекс провинциала. Нет такого комплекса в этой благословенной стране. А есть — самая искренняя гордость за свою кампаниле-колокольню. Это, согласитесь, совсем другая система координат, хоть и не совсем очевидная для стран с четко обозначенным в сердцах и умах столицей как центром всей жизни. Для итальянца же нет сомнений в том, что центр мира — это дом, и отсчет (с резким сокращением любви на каждом этапе) идет именно в таком порядке: дом — родная деревня/местечко/городок — коммуна — провинция — область — страна.

Впрочем, есть еще и версия о том, что, несмотря на все усилия Гарибальди и Мадзини, а также на стремительную глобализацию и тотальную унификацию в наши дни, единой страной Италия так до конца и не стала. Осталась набором уникальных и очень разных мини-стран, и в каждой отчасти сохраняются до сих пор свой язык/диалект и традиции…

А в самой сердцевине итальянской жизни некоторые слова и понятия, от которых не ждешь никакого подвоха, неожиданно соскакивают со своих линейных значений и разбегаются по дорожкам двойных смыслов.

Простое «scusa» («прости») при добавлении восклицания «eh» (э) начинает звучать как обвинение. Подрезали на дороге? Надо вытянуть в его сторону руку и громко сказать «scusa, eh!». Работает примерно как «нет, ну ты дебил?..». Или на улице кого-то заденешь случайно (улицы-то узкие) — и немедленно прилетит в спину как камень: «scusa, eh!».

Зато, если по-крупному извиняться, то можно сразу же и реабилитироваться, добавив слово с двойным значением: «cazzata». Оно более или менее переводится на русский словом «фигня», тоже с двойным значением: либо что-то плохо получилось, либо это ерунда, мелочь, не стоящая внимания. И получается, что, когда тебе приносят вроде бы осмысленные извинения — за то, например, что раздолбал в металлолом твою машину: «scusa, ho fatto una cazzata» — это звучит одновременно в двух плоскостях: «да, глупо, да, накосячил, — но это ж фигня, пустячок, так ведь?..». (У более северных народов так работает обычно только в сочетании с алкоголем, когда «прости, был пьян» значит, что сам за себя не отвечал. Но, кстати, тоже ведь работает.)

Главное же, что нужно запомнить, — в случае возникновения спонтанной жажды общения следуйте примеру итальянцев и активно используйте язык жестов. Так они вас точно поймут.

Accidenti. Дорожное происшествие, или О том, как важно иметь свое мнение

Мы с Петькой возвращаемся из детского сада. Как всегда, останавливаемся на пьяцца делла Нунциата — площади Благовещения, где Петька изо дня в день торчит по часу, съезжая по перилам на попе, на брюхе, вниз и вверх головой. Перила широкие, заканчиваются пологим участком, свалиться с них почти невозможно — поэтому, пока он исполняет свой мальчишеский долг, я спокойно жду и смотрю по сторонам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский iностранец

Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски
Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Город у самого синего моря. Сердце великой Генуэзской республики, раскинувшей колонии на 7 морей. Город, снаряжавший экспедиции на Восток во время Крестовых походов, и родина Колумба — самого известного путешественника на Запад. Город дворцов наизнанку — роскошь тут надёжно спрятана за грязными стенами и коваными дверьми, город арматоров и банкиров, торговцев, моряков и портовых девок…Наталья Осис — драматург, писатель, PhD, преподает в университете Генуи, где живет последние 16 лет.Эта книга — свидетельство большой любви, родившейся в театре и перенесенной с подмосток Чеховского фестиваля в Лигурию. В ней сошлись упоительная солнечная Италия (Генуя, Неаполь, Венеция, Милан, Тоскана) и воронежские степи над Доном, русские дачи с самоваром под яблоней и повседневная итальянская жизнь в деталях, театр и литература, песто, базилик и фокачча, любовь на всю жизнь и 4524 дня счастья.

Наталья Алексеевна Осис , Наталья Осис

Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука