Солнечный огонь

- Сторожевые псы не должны смыкать глаз, когда хозяева спят...

- Так ты сторож? - с надеждой выпалил Ованес. - А где хозяева? Я как раз пришел к ним, я приехал из Тифлиса...

- Смотря, к каким хозяевам... - уклончиво отвечал сторож, наконец отпустив руку парня. - Здесь их было немало... Теперь это казенный дом.

Ованеса трясло от злости и нетерпения.

- Я спрашиваю о Мелик-Самвеляне... Он давно уехал отсюда?

- Ох, несчастливое место... - зацокал языком сторож. - Скоро не найдется таких людей в Эривани, кто захотел бы здесь жить... - Да говори же, поганый, говори прямо. Где Мелик-Самвелян? - Ованес в ярости схватил мужчину за край шерстяной накидки.

- Ушел, - коротко бросил сторож. - А куда - Бог знает...

- Как это ушел? - Ованес внезапно оцепенел. - Один ушел? А его дети, сын, дочь?

- Не знаю, парень... Не знаю, - мужчина нахмурился. - Я здесь сторожу. А слухи на базаре собирай. Иди, иди, я ворота запру, да и дверь в саду... Вдруг еще кто-то заявится.

Он настойчиво подтолкнул Ованеса к выходу. И тот понял, что от этого человека он больше не услышит ни слова.

Хотя Ованес вернулся к полуночи, в доме Акопа Адамяна гостя ждали. Хозяину, не часто выезжавшему в Тифлис, хотелось подробнее узнать тамошние новости, расспросить о знакомых.

Выражение лица и настроение молодого человека сначала обескуражили его, но потом, сообразив, что свидание, видать, не удалось, он, пряча за лаской насмешку, заговорил с ним как ни в чем не бывало.

Но разговор не клеился. Ованес отвечал сухо и кратко. Светильники догорали. Пора было расходиться ко сну.

- Утомил я тебя болтовней, - сказал Акоп, - а ты еще и устал с дороги.

- Скажите, уважаемый дядя Акоп, - вдруг оживился Ованес. - Что в Эривани говорят про купца Мелик-Самвеляна? Он уехал обратно в Персию?

Вопрос этот повис в воздухе. Акоп Адамян, сложив руки на толстом животе, смотрел куда-то мимо парня. Заметно было, что теперь настроение испортилось у хозяина. Но Ованес терпеливо ждал.

- Э, э-э... - протянул Адамян, - Ованес-джан, кто же тебе насплетничал? Плохая новость, плохая... Ты откуда его знал? Ах да, ты же вместе с русскими сопровождал наших из Персии. Мелик-Самвелян заболел, Ованес-джан. Бог лишил его разума. Чего ему не хватало здесь? Нет, как плохая овца отбился от стада. Решил, что умнее всех. Жаль, жаль....

- Постойте, - Ованес вскочил. - А его дети, он же приехал сюда с сыном и дочерью?

- Бог знает, мой мальчик! - хозяин быстро поднялся, пресекая дальнейшие вопросы, и окликнул слугу: - Эй, Гурген, проводи нашего дорогого гостя в его комнату. - Обращаясь же к Ованесу, добавил. - Там все приготовлено. Утром тебя разбудят.

В полутемной и душной от раскалившейся жаровни комнате Ованес и узнал от испуганного, говорившего с оглядкой и шепотом простодушного Гургена, что произошло с семьей Самвелянов.

Лежа без сна на жаркой перине под шелковым одеялом, Ованес после сбивчивого рассказа слуги медленно восстанавливал в памяти последовательность событий.

Недели через две по возвращении в Тифлис он получил через слуг от Ашхен коротенькую записку, написанную по-персидски. Девушка сообщала, что отец очень торопится с отъездом. Что в дом к ним приезжал епископ Стефан, а сам отец в Эчмиадзин не поехал, зато был в Нахичевани. Там есть армяне, которые тоже хотят вернуться назад. В Нахичевани голод... А еще, писала Ашхен, отец чего-то боится, он даже тайно встречался с каким-то персом.

Ованес предпочел бы, чтобы Ашхен написала больше о своих чувствах к нему, о том, как она переживает разлуку. Получалось же, что девушка смирилась со своей участью.

Теперь Гурген рассказал, будто в середине лета, когда Мелик-Самвелян окончательно собрался в дорогу, в Эривань примчался гонец из Персии, загнавший в пути не одну лошадь, и привез известие, что дом купца в Мараге сгорел в ужасном пожаре, вспыхнувшем ночью. Огонь был такой силы, что охватил и соседей. Жене, остальным детям и родному брату Мелик-Самвеляна спастись не удалось.

Получив это известие, Самвел заперся на своей половине и никого не принимал, хотя к нему пытались попасть высокие духовные лица и местные уважаемые купцы. Не стал разговаривать он и с начальником Эриванской области Чавчавадзе.

Черное облако скорби повисло над усадьбой Мелик-Самвеляна в Эривани. Похоже, это черное облако помутило и его рассудок. Когда через неделю он появился перед своими потрясенными домочадцами, то распорядился отправить сына и дочь к родне в турецкие земли, раздал имущество, распустил слуг и с одним посохом и дорожной сумой покинул город, уйдя по направлению Нахичевани.

Что сталось с ним дальше, слуга не знал... Все попытки русских выяснить у персов причины пожара не достигли цели. Вскоре эта история затихла... Зато в Эривани люди шептались о поджоге...