Солнечный ветер (СИ)

Тогда, после Сашкиного звонка, в нем снова, уже в последний раз, трепыхнулось что-то, и он решил: поедет. Поедет, чтобы под любым предлогом попасть к Брагинцу и повидать его дочь. Вдруг… ну вот вдруг!!! Вдруг можно хоть как-то переломить случившееся.

Ему казалось, что он движется внутри лабиринта, выход из которого может быть только один и все предрешено. А тут внезапно стукнуло что-то там переламывать. Вот и врезался на полном ходу в бетон.

Он тогда собрал все пленки и бумаги, которыми прежде шантажировал Брагинца, подумал: отдаст и все. Нахрена оно надо, чтоб пальцы свербели у самого и чтоб Сашка дурил. Помирятся. Он узнает, как Милана. В то, что она тогда ушла насовсем, Шамрай не верил. Почему-то считал, что родители ее вернут, вправят мозги и быстренько избавятся от беременности. Ну какая, к черту, беременность в двадцать лет!

Но стоило увидеть потемневшего лицом Брагинца и похожую на тень от себя Наталью, как стало ясно: Миланы в доме нет с того самого вечера, когда он просил ее руки.

Впрочем, ему тоже были не рады. Сашка молча, с бокалом коньяка в руках, сжег свидетельства своего преступления в камине. Потом глянул на Стаха и мрачно сказал: «А я ведь дедом стал на прошлой неделе. Что ж ты не поздравляешь?»

«Милана родила?» — оторопело переспросил Шамрай.

«Родила. Пацана, вроде. Внук у меня, Стах».

«И… и где же она?»

«А понятия не имею. Наталка не колется, я не спрашиваю. А ведь это все ты, сука. Твоих рук дело. Ты, тварь, влез. И щенок твой».

Мгновение Стах позволил себе удивляться. Думал же раньше, что их дружбы ничего не разрушит, а тут вот как… После усмехнулся, искривив губы, и так и ответил, с выражением крайней брезгливости на лице:

«Да я-то, может, и тварь, а Назар мой, может, и щенок. Да только дочь у тебя, Саша, последняя блядь. И этого уже не исправить. Будет и у тебя в семье свой байстрюк, и еще неизвестно единственный ли».

Потом потянулись дни. Одинаково одинокие и пустые. Он потерял всех. Предпочел всем близким одну-единственную лярву и потерял всех. Не только партия — вся игра была им проиграна с сокрушительным счетом. А все из-за девки, которая даже своего бастарда ему не доверила. Перемолола ему все кости, лишила семьи — и даже не поняла, что натворила. Как же он ненавидел ее. Как он ее ненавидит по сей день! Какое же счастье, что Назар так и не нашел ее!!!

Окончательное решение о том, чтобы завести ребенка, Стах принял вскоре после разговора с Брагинцом. Все откладывал, все думал, ни к чему теперь. И возраст не тот, и Назара, может, еще вернет. Все же парень хорошую специальность выбрал, нужную в их деле и в их краях. Но когда однажды племянник приехал навестить сына, а к нему даже не заглянул в тот визит — люди пересказали, что был, — тогда он и решил окончательно. И несколько следующих лет занимался Адамом.

Адамом. На которого не хватило сил. Душевных сил на любовь — не хватило. Не рассчитал себя. Не знал самого себя до конца. Выгорел весь. Дотла. Ни бабы не нужны, ни собственный ребенок, который и родился больным — столько вынести пришлось. И потому он даже привыкать к нему боялся, вдруг умрет во младенчестве, а ему как дальше? А когда недуг отступил, этот ребенок не стал нужнее. Не было у него ребенка. В сердце его — не было. Всех он одинаково не подпускал. И до дрожи шарахался чувств — вдруг скрутит снова. И их же хотел испытать хотя бы один-единственный раз. Испытал.

Испытал, когда опять, спустя столько лет, увидел ее — блядь, которая так ему и не досталась. И как четырнадцать лет назад — скрутило кишки от желания и невозможности прикоснуться. Наверное, потому спустя все эти годы он решил ее наказать. Всего раз. Ненадолго. Чтобы она тоже почувствовала, каково было ему — оглушенному и одинокому человеку, которым пренебрегли.

Стах коротко хохотнул и потянулся к стакану. Взял его и приблизил к лицу. Пальцы подрагивали. Чуял. Ей-богу, чуял. Добра не будет. Все это закончится дерьмово, раз Назар накопал. Накопал, нашел, узнает. Не знает до сих пор, но узнает обязательно. Племянника Стах изучил досконально. За нити дергал полжизни, понимал, какие нужны. Только зачем-то подпустил его слишком близко, размягчился настолько, что даже не перестраховывался. Назар ведь слабак. Всегда был слабаком и всегда будет слабаком. Куда он, блин, смотрел, когда решил, что может быть с ним на равных? Постарел, что ли? Ну да. Вон, заключение врача на столе. На него он разлил несколько капель, когда крупными глотками пил чай, слушая, как тарахтит лед о стекло. Его же отправил в шредер, чтобы на глаза даже не попадалось. Что там врач говорил? Максимум год? Ну да, вроде бы, так. Максимум год. Год. Один год и отмучается. Потом проклятый мотор в груди все-таки сдохнет. Только, видно, в кровати своей не судьба.

Потому что чертов Назар накопал, нашел, узнает.

Потому что сегодня он найдет своего сына.

Хорошая такая месть от судьбы за малодушие.