Солнечный ветер (СИ)

Голову Шамраю унесло в тот день, когда стали известны результаты последнего обследования. Рак сжирал его внутренности и без должного лечения ему оставался год. Да и с ним никаких гарантий — только мучиться больше придется от терапии, тогда как можно последние месяцы провести почти нормально. Лечиться Стах не хотел. А мысли взрывались как от ядерного удара. Потому что напротив него стояла его несбывшаяся молодость в лице красивой девки, от которой внутри поднимает голову и хочет жить душа, что должна была давным-давно сдохнуть в муках. Потому что он все еще ее хочет, спустя столько лет. И потому что теперь она куда более уязвима, чем раньше. Теперь у нее есть ребенок, а значит — можно принудить к чему угодно. К чему угодно. Да. Абсолютно к чему угодно.

Как все переплелось-то.

Сегодня нагрянул этот остолоп, который так и не понял, что значит быть Шамраем. И который отвергнул право на то, чтобы носить это имя как наследник. А ведь столько шансов было. У них было столько шансов! Стах протягивал ему руку, а он тоже ею пренебрег. Черт.

Теперь Шамрай потянулся к телефону. Надо было предупредить Макса, чтобы брал мальчишку и валил из дома.

— Да дома только мать сейчас, — отозвался Никоряк чуть удивленно. — Мы с батькой на прииске.

— Ну, думаю, что уже не только мать дома, — пропустив через себя полученную информацию хохотнул Шамрай. А после выдохнул сквозь зубы: — Живо бросайте все и дуйте в поместье. Дело есть.

Дел было дохера.

Выгрести наличку. Сжечь документы, которые нельзя никому показывать. А лучше все поместье нахрен сжечь, при пожаре ничего не уцелеет. Забрать спрятанные в егерском хозяйстве деньги. Вырваться из страны. Повидать последний раз Адама. И сгинуть, потому что через год — уже ничего важного не останется.

Вот только вопрос. Брать ли зонтик, потому что так и не ясно, будет ли дождь.

10

— Милана Александровна, — прозвучал немолодой женский голос из-за двери, а после в комнатку поскреблись.

Олекса мрачно крякнул и пошел открывать, обнаружив на пороге незнакомую тетку, неловко переминающуюся с ноги на ногу. Зато с подносом. А на подносе — две чашки чаю и какие-то булочки а-ля «сосиска в тесте», как в школьной столовке образца двадцатилетней давности.

— Я вам чаю принесла, вы ж как приехали — то и не ели ничего, — сердобольно прокряхтела тетка.

— Милан, чай будешь? — спросил Олекса, обернувшись к подруге, замершей на небольшой кровати у противоположной стены комнаты, в которой их пока разместили.

— Не хочу, — мотнула она головой, — ничего не хочу.

— Хочу, не хочу — есть надо. Кому будет лучше, если ты себя голодом заморишь? — проворчал Олекса и повернулся к тетке.

— И то верно, — обрадовалась та. — А Данечка найдется. Уже, вон, и Кловск подключили. Говорят, едет к нам кто-то важный оттуда. Засуетились все.

— Был бы еще толк от этой суеты, — мрачно проговорила Милана, — только видимость одна. Потом скажут, что сделали все возможное… и все, — она глянула на Олексу. — Завтра утром детектив приедет, будем что-то делать. Невозможно так сидеть!

— Так ты не сиди, ты ешь! — друг сунул ей в руки булочку. — И не думай сейчас об этом. Думай, как Данька рассердится, если ты себя доконаешь раньше, чем он найдется.

— И то верно, — снова встряла тетка. — Нельзя про плохое думать. А если и правда похищение — то с вами вообще связаться должны… должны же!

— Полиция отказалась пока рассматривать эту версию, — перебил Олекса разглагольствующую даму.

— Ну так потому столичные и едут! Говорят, имеет место что-то посерьезнее, чем потерялся.

— Не мог Даня потеряться, — всхлипнула Милана, — не мог. Он который год здесь. Ему всегда нравилось. Он даже на еще одну смену просился. С чего ему сбегать?

— Так, тихо! Оставьте нас, пожалуйста, с вашими кловскими ментами. Нас уже местные послали с заявлением, — психанул Олекса и принялся потихоньку подталкивать визитершу к выходу. Та, впрочем, не сопротивлялась. Понимала ведь. Сочувствовала.

Впрочем, тут все понимали и сочувствовали. И еще им всем было любопытно: все же звезда. Международная. И пропавший ребенок. И вообще. Это бесило сильнее всего, наряду с полицией, которая не далее, чем несколько часов назад, заявила, что оснований, чтобы считать исчезновение Дани похищением, нет. И пока вообще о причинах случившегося говорить рано.

Сутки прошли — а им все рано!

— Сейчас ты поешь, — снова начал Олекса, обернувшись к Милане, на которую реально больно было смотреть. — Поешь и ляжешь. Утром будем общаться с детективом. Я проконсультируюсь с адвокатом родителей, может, он что подскажет. И носом не шмыгать, балда! Мы его обязательно найдем!

— Угу, — буркнула Милана, хлюпнула носом и вяло откусила кусок булки.