Солнце

– Мир несправедлив, Лил, – вздыхает Октавий.

– Я не могу принять такой мир, – резко говорит она.

– Тогда измени его. Но ведь ты же знаешь, что нужно начать с себя.

Лилит знает. Она прочитала уйму книг по популярной психологии. И чисто теоретически она знает, что нужно делать. Но вот практически… У нее не получается. Лилит злится от чувства собственного бессилия. Раньше она была уверенной и сильной и гордилась собой и своими поступками, гордилась тем, что смогла вырваться из маленького городка и, вопреки всему, поступить в Хартли, гордилась тем, что успешно учится там, гордилась тем, что одна живет в большом городе, к которому родители всегда относились с опаской. Теперь ничего этого нет.

– Знаю, что это расстраивает и раздражает тебя, – продолжает Октавий. – Все эти пустые прописные истины и однотипные советы. Но они действительно работают. Начни с себя.

– Я не могу снять маску при всех, – признается убито Лилит. – Я тотчас умру.

– Ты сильнее меня, девочка. – Октавий поворачивается к ней и проводит ладонью по черным волосам. За эти дни он так привык к ее лицу, к ее шрамам, что и не замечает их. Когда он осознает это, оставаясь в одиночестве, удивляется сам себе.

– Что ты имеешь в виду? – напряженно спрашивает Лилит.

– Ты забыла, с кем имеешь дело, – нервно смеется он. – Я – человек в маске. Король масок! Почти никто не знает, что Октавий из «Лордов» – это и есть Сладкий из «Пепельных цветов». Но, малыш, ты снимаешь маску перед самой собой. А я долгое время не мог и этого.

Лилит не сразу понимает его.

– Знаю, ты боишься. И этот страх знаком мне больше, чем кому-либо еще, – продолжает Октавий. – Поверь, я чувствовал и чувствую почти то же, что и ты. Сладкий – не просто пятно на моей репутации музыканта. Это мой шрам. Только не на лице, а здесь. – Он касается левой стороны груди.

– А почему ты не снимаешь ее? – спрашивает Лилит. – Свою маску?

Для нее его проблемы никогда не казались чем-то невероятным. Скорее, она воспринимала это как некое развлечение творческого человека, решившего надуть весь мир.

– Потому что я тоже боюсь. Не хочу новой волны осуждений. Не хочу, чтобы репутация «Лордов» пострадала из-за того, что когда-то я кривлялся под фонограмму. Не хочу, чтобы вокруг матери снова ходили толки и чтобы снова какие-то уроды кричали, что она во второй раз устроила никчемного сыночка в известную группу, хотя на самом деле она всегда была против моей музыкальной карьеры. Знаешь почему? Потому что знала – во мне нет должного таланта. Отчасти она была права – мой вокал полный отстой. Но даже она со временем признала мою игру на барабанах. Да, Лил, да, я тоже знаю, что такое страх. Боюсь снять маску. Я не такой идеальный, как ты думала, – с сожалением добавляет Октавий.

– А я и не думала так, – смеется Лилит.

– Спасибо, – делано хмурится Октавий.

– Ты хотел быть для меня идеальным? – уточняет она.

– Вообще-то, да.

– Жаль, что я не могу быть идеальной для тебя, – смотрит в его глаза Лилит. Они у нее черные, жгучие, обрамленные длинными и густыми ресницами.

– С чего ты так решила? – спрашивает Октавий, завороженный ее глазами, в которых отражается рассвет.

– Ты знаешь.

Шрамы.

Он касается кончиками пальцев одного из рубцов на ее щеке. В этом прикосновении – нежность. Легкая и воздушная, искренняя. Но Лилит резко отворачивается.

– Что мне делать? – тихо спрашивает она сквозь подступившие к горлу слезы. – Что делать?..

– Я не могу решать за тебя, Лил. Никто не может. Ты должна решить сама. Если нет – значит, нет. Заседание будет закрытым. Мы все равно добьемся победы в суде.

Октавий обнимает ее и целует в лоб, над бровью. И в этом простом, невинном поцелуе чувств больше, чем в тех поцелуях, которые он дарил ей год назад.

В нем – свет.

– Спасибо, что помогаешь мне, – шепчет Лилит. – Я не знаю, как благодарить тебя.

– Просто будь сильной, – отвечает Октавий.

«Буду», – думает она.

Они возвращаются в квартиру – каждый в свою комнату.

Лилит сидит на кровати, подобрав под себя острые колени, и снова перебирает бусины. Ее страх – словно ржавчина, она все сильнее и сильнее разъедает сердце.

Открытое заседание или закрытое?

Согласиться и умереть от ужаса или отказаться и умереть от несправедливости?.. Но может быть, наказание все равно будет справедливым? Ведь у нее такие сильные адвокаты… Да и правда на ее стороне.

Открытое или закрытое?..

Лилит боится – ее страх доходит до своего пика, и ее накрывает волна панической атаки, правда, не такая сильная, как раньше. Лилит даже находит в себе силы открыть лекарство и проглотить таблетку. Сердце стучит как ненормальное, дыхание – тяжелое, а мысли – спутанные. Лилит сжимается в углу кровати и что-то бессвязно шепчет. В таком состоянии ее находит мать, которая встала пораньше и решила приготовить завтрак – для миссис Бейкер это единственный способ выразить Октавию свою признательность.