Солнце

– Диана, если тебе есть что сказать, говори, – прошу я Мунлайт. – А если нет – уходите.

Она смотрит на меня долгим пронзительным взглядом – такой бывает только у тех, кто отчаялся и на пределе. Такой взгляд я долгое время видела в зеркале.

– Да, у меня есть что сказать, – наконец произносит Диана. Слова даются ей нелегко.

– Тогда говори.

– Я… Я хочу рассказать правду. Правду о нашем договоре. О том, что ты поешь вместо меня. А я – просто открываю рот.

Кажется, Мунлайт и сама не верит в то, что сейчас произносит. Я, впрочем, тоже.

– Зачем? – задаю я единственный вопрос.

– Хочу прекратить все это. Не могу больше. – Ее голос хрупкий и ломкий, как весенний лед. И я понимаю, что она честна.

Ее признание ошеломляет меня. Это я больше не могу, не она. Но почему она говорит об этом?

– Я устала от лжи, Ховард, – едва слышно произносит Диана. И для меня ее слова – откровение. – Надеюсь… Надеюсь, ты тоже.

Устала. Конечно, я устала от этого. Но…

– Твоя мать знает о том, что ты устала? – спрашиваю я. Дастин хмыкает, но молчит.

– Ей все равно, – отвечает Мунлайт.

– То есть она не знает, что ты хочешь рассказать правду? – На меня нападает веселье. Эмма будет в бешенстве, когда ей станет известно, что задумала ее дочь. Она не позволит ей сделать это. И мне – тоже.

– Она вообще ничего обо мне не знает, – отрезает Диана.

– Вообще-то, у нас договор, – продолжаю я, пытливо на нее глядя. – Я не могу нарушать его.

– Я сама нарушу его. – Мунлайт говорит это так высокомерно, что я начинаю злиться. Глупая девчонка! Что она опять задумала? От этого проклятого договора зависит лечение Мэг и Эштана. А неустойка, которую мне придется заплатить в случае чего, насколько велика, что я не выплачу ее за всю свою жизнь.

– Хорошо. Нарушай. Но зачем тебе моя помощь? Ты отлично справишься и без меня, – не понимаю я. – В этом я могу помочь тебе разве что морально. Могу сказать: «Диана, ты сможешь! Не отступай!»

Диана, кажется, больше не может произнести ни слова, да и мне они даются с трудом. Но в разговор вмешивается Уилшер и все объясняет.

Они предлагают мне сделать вид, будто не было никакого договора или продажи голоса. Будто мы изначально решили, что я буду петь, а Диана – выступать. Что я просто не могла себе позволить выйти на сцену. Или что это было дружеское пари. Или что всего лишь социальный эксперимент.

Я понимаю, что они хотят прикрыть задницу Дианы. Им нельзя выставить ее в неприглядном свете, нельзя просто сказать: «Знаете, мисс Мунлайт купила чужой голос». Им нужно смягчить обстоятельства.

– Вы вместе появитесь на пресс-конференции. Расскажете журналистам о вашем тандеме. И ты будешь свободна, – говорит Крис. Если честно, мне нравится, что он пытается защитить ту, которую любит. А я не сомневаюсь, что он любит Мунлайт. Но я не хочу оставаться крайней. Миссис Мунлайт может обидеться на дочь, может рассердиться, но она навсегда останется ее матерью. Какой бы она ни казалась мне противной рыбиной, я знаю, что она любит Диану. Она порвет за нее – Эмма не Дорин, которой я как кость в горле. Но я ей никто. На мне Эмма отыграется по полной. Она уничтожит меня, как и обещала. И моя жизнь станет прахом. Не говоря уже о жизнях тети и брата.

Нет, я хочу избавиться от кабалы Мунлайтов, очень хочу, но мне нужно хотя бы знать цену этому.

– А как же договор? – вмешивается Дастин. – Он ведь остается у твоей матери?

Диана кивает. Она явно чувствует себя не в своей тарелке – я вижу, как дрожат ее пальцы, но она пытается казаться все такой же сильной и независимой. Смешная.

– Диана уговорит Эмму забыть о нем, – отвечает Крис.

Я смеюсь.

– Забыть? Извини, Мунлайт, но твоя мать не похожа на человека, который так легко забывает обиды.

– Знаю, – отвечает она.

– Знаешь, но все равно предлагаешь подставить меня перед ней.

Мунлайт молчит. Не знает, что еще сказать. А уговаривать кого-либо она явно не привыкла. Я тоже молчу.

– Санни, помоги Диане. А я сдам в полицию человека, виновного в аварии, в которой пострадали твои тетя и брат, – вдруг говорит Крис.

Это слишком неожиданно. Его слова почти лишают меня дара речи.

Я перестаю чувствовать свое тело. Не могу поверить в то, что слышу.

– Что… ты… сказал? – Звуки, которые срываются с моих губ, не похожи на мой голос.

– Повтори, – требует и Дастин.

– Я знаю, кто виноват. Я свидетель, Санни. – Крис смотрит на меня безнадежно усталыми глазами. – Я не буду шантажировать тебя этим. Не буду говорить, что пойду в полицию, только если ты поможешь Ди. Я уже все решил. Я все равно пойду туда. И все расскажу. Расскажу о том, что мой брат был за рулем моей машины, а я пьяным валялся на заднем сиденье. Дам против него показания. Пойду против семьи. – Крис трет лицо. – Не знаю, что будет потом, но я сделаю это в любом случае. И я найду деньги для компенсации морального и физического ущерба твоим родным. Я сделаю это, Санни, потому что не могу по-другому. Сделаю это для тебя. Но если ты сможешь найти в себе смелость, сделай то, о чем просит Диана.

Он знает, на какие болевые точки нужно давить.

Найти смелость…