Солнце больше солнца (СИ)

- Сделал с нами по военной науке, - рассуждал тот о Кережкове, - выслал навстречу приманку, и привели нас под шашки. Но вот задача! Он против войны, он на германском фронте из партии эсеров вышел, потому что они стояли за войну, в большевики пошёл, чтобы покончить с войной. А сам - человек военного таланта!

- Воевать умеет, - сказал другой курсант уважительно и тут же спохватился: - Гад он!

Первый продолжал:

- Как красиво агитирует за мирную жизнь, за солнечное счастье в каждом доме! И при том любит воевать! Без любви так умно не повоюешь.

- Всё одно мы его давим и раздавим, - сказал третий боец.

- Я не о том, - держался своего первый, - как задачу решить: в чём он врёт? что хочет мирное домашнее солнце? Или он хочет воевать?

Никто ничего не сказал, и у Маркела вырвалось со злобным волнением:

- Красиво агитирует? Это страшнее, чем как он воюет. Ты его за то и за другое хвалишь - за него агитируешь. Об этом надо бы сообщить!

Грамотный парень как язык проглотил.

96

Из-под карандаша вдохновенного повествователя поздними вечерами в Саврухе бежали строки, несколько менявшие то, что было. Оказалось, он первым нагнал повозку, с какой в него стреляли, но промахнулись. Он зарубил одного и второго стрелка, остальные достались его товарищам. А когда наскочила конница Армии Правды, он упал с седла, отбиваясь в свалке от нескольких кавалеристов.

Что до разговора курсантов в избе, то тут Маркел Николаевич ничего не изменил. В нестерпимом зуде подать спор Кережкова и Москанина, он сразу взялся за попытку описать их встречу, не отвлекаясь объяснением, как и почему она произошла.

Перед ним необъятно расстилалась жёлто-коричневатая степь с редкой пересохшей травой, с гривками ковыля, блестящими, как жесть, степь, какой она была во второй половине августа 1920, там, где Оренбуржье переходило в Закаспийский край. По ровному твёрдому горячему от солнца грунту двигался без дороги открытый автомобиль "рено". Навстречу рысил всадник на статном длинноногом коне, тёмно-рыжем, с белыми гривой и хвостом, с белой полосой, идущей по лбу и носу. Автомобиль убавил ход, замер в трёх метрах от передних копыт коня, которого осадил верховой. Тот, Андрей Кережков, мягко соскочил наземь: высокий, сухопарый, в зелёной гимнастёрке, перетянутой ремнями, с пистолетом в кобуре, с шашкой в ножнах, фуражка была надета набекрень, лицо обрамляли чёрные отросшие волосы.

Из автомобиля вышел человек с непокрытой головой, чьи гладкие русые волосы скрывали лоб до самых бровей и уши. Роста он был среднего, одет в зеленовато-коричневый френч.

- Мне было интересно вас увидеть, - сказал он Кережкову, который стоял перед ним, одну руку сжав в кулак и уперев его в бок, другую свободно опустив. - Я, - сказал Москанин, - вижу мыслящую личность, хорошего командира и прошу мне честно и прямо ответить: вы вправду сочувствуете несчётным мелким людишкам, которые знают лишь еду и жилище и которых я называю сусликами?

- Люди, которых вы так назвали, имеют право развиваться, набираться опыта и ума, превращать свои жилища в дома, где будет прибавляться всё то, в чём они нуждаются, - ясно ответил, написал Неделяев, командующий Армией Правды.

- А вам-то что до их права? Вы-то не как они! - резко сказал Москанин, заведя за спину руку и указательным пальцем другой руки тыча в Кережкова.

Маркел Николаевич отпил из стакана и, взяв карандаш, ответил: он знал людей, которые были уверены, что они не суслики, что они презирают сусликов, а потом люди поняли свою ошибку. Поняли, узнавая, что быть сусликами очень даже хорошо.

Глаза Москанина, погнал строку автор, загорелись огнём, суровый человек произнёс:

- Допустим, вы победили. Что вы, талантливый военный, будете делать без войны? Пахать и сеять?

Неделяев долил вина в стакан, сделал большой глоток, приступил к ответу Кережкова: у него будет участок земли на юге Оренбургского края, у реки Урал, там он станет выращивать мелкий виноград, займётся виноделием. Всё будет делаться по науке, а это очень занимательно. Он примется торговать вином сначала в своей округе, потом в городах, добиваясь, чтобы оно становилось лучше и лучше. Холодной зимой люди, приходя со стужи домой, будут согреваться его вином. В летнюю жарищу будут доставать из погреба прохладное вино и наслаждаться им. Он заработает уважение, славу. "Разве ли не хорошо жить в радости, что тебя почитают?" - словами Маркела Николаевича отвечал Кережков. Он будет расширять свой дом пристройками, покупать дорогую мебель, разные ценные вещи одну за одной, в комнатах будут прибавляться ковры, посуда из хрусталя и фарфора. А затем он купит легковой автомобиль.

Москанин желал заговорить.

- Будешь сидеть за столом и жрать! И, среди прочего, конечно, - пышки с каймаком, как у Данилова! - вышел из себя всегда спокойный человек.

- А хоть бы и их! - повысил голос Кережков. - И ещё я буду есть блины трубочкой с жареным молотым мясом внутри!

Москанин рассвирепел, крикнул:

- Ты суслик!!!