Солнце больше солнца (СИ)

Правление скудно освещала лампочка, свисавшая с потолка над столом, за ним сидел председатель колхоза в пиджаке, под которым была видна суконная рубашка, застёгнутая пуговичками на горле. Он слушал присевшего на табуретку слева счетовода, тот докладывал о начисленных колхозникам трудоднях. Справа от Александрова занимал место Каргин, лицо которого говорило, будто он весь обратился в слух и делает в уме некие подсчёты.

В комнате были ещё два члена правления, сидели, куря, на табуретках ближе к печке, испускавшей свет из-за раскалённой чугунной дверцы.

Вошедший Неделяев посторонился, пропустил вперёд Гордюхину, рукой толкая её в прикрытый стёганкой зад, и мрачно обратился к председателю:

- Нашёлся бычок!

- Где? - вырвалось у Александрова, глаза его заходили, поочерёдно впиваясь в милиционера и в женщину.

- У неё в хлеву! - сказав это, Маркел Николаевич вынул из кармана шинели наган. Держа его в полусогнутой руке, пристально смотрел на Каргина, который напряжённо выпрямился за столом.

Миг-другой накуренную комнату распирала тишина. Александров, растерянно глядевший на револьвер, двинул головой, сказал Гордюхиной:

- Как так - у тебя в хлеву?

Она выбросила вперёд руку, целя пальцем в бригадира, пересилила рыдание, крикнула яростно:

- Он привёл! - и стала голосить.

- Успокойся! - велел ей Неделяев. - Рассказывай!

- Стучится ночью, я выглянула, а он - бычка привёл тебе, - начала она срывающимся на крик голосом, обращаясь к председателю. - Я говорю - откуда? не надо мне! А он заставил отвести в хлев...

- Врёт! - рявкнул Каргин, вскочил из-за стола. - Кто-то другой ей привёл!

Гордюхина взвизгнула - вот-вот кинется на мужика, впустит ногти в лицо.

- Ты привёл!

- Докажи! - крикнул бригадир, пригнулся, готовый броситься навстречу, его лицо в свете лампы стало тёмным от прилива крови.

Неделяев направил ствол нагана ему в грудь:

- Сядь!

Тот подчинился, по лицу побежали капли пота.

- Где ты был в ночь взлома стойла?

- Дома я был! - выговорил Каргин, уставясь в дуло револьвера.

- Так! - рубнул Неделяев, опустил наган. - С кем ты живёшь?

Бригадир вымученно ответил:

- С женой, с дочерью и внучкой.

Маркел Николаевич произнёс размеренно и едко:

- Когда прибудут оперативники, скажут твоим жене и дочери про лагерный срок за ложные показания, подтвердят они, что ты в ту ночь был дома? Неуж твоя дочь о своей дочке не подумает?

Каргин сидел за столом как в забытьи. Неделяев вложил наган в кобуру, сказал председателю:

- Молчит! Вот вам и ответ.

Александров скосил глаза на Каргина, проговорил, выказывая всю полноту презрения:

- Отойди - не здесь твоё место!

Тот встал, ему было велено взять табуретку и сесть в угол. Неделяев поставил табурет для себя у входа, чтобы видеть бригадира, председателя и Гордюхину, сел, обратился к ней:

- У вас происходило так. Он тебя обхаживал, носил тебе сало, крышу на хлеве чинил, а ты его дразнила и не давала. Тогда он сказал, что приведёт тебе бычка.

Она плачуще начала:

- Не знала я...

- Не надо! - перебил Неделяев. - Не могло быть, чтоб он с тобой не поговорил.

- Я ей сказал, что приведу бычка, а она - твоё, мол, дело. Согласилась! - выкрикнул Каргин. - Я говорю - соседи знают, что у тебя бычок есть, не удивятся, что корм носишь, а там подготовим всё и ночью одного зарежем.

- Твои все планы! - крикнула Гордюхина.

- Дала ты ему? - улыбаясь, спросил её Маркел Николаевич.

- Ещё как дала! - ответил за неё бригадир. - Оказалась мастерица на блядство.

Глядя на него, вмешался Александров:

- Какой же ты враг! Бычок - четыреста с лишком кило! А ты его ради блядства увёл, Сараскину топором ударил, а у неё сын на фронте.

Счетовод, два члена правления заговорили наперебой, что Каргин - скрытый гад, блудил с чужими жёнами, портил девок, да и бригадир был хреновый. Тот в искренности жестокой обиды вскричал:

- Я - коммунист со стажем! У меня пять благодарностей за труд! Каждый год в пример ставят...

- Умел прятать нутро! - вдруг остервенев, крикнул председатель колхоза.

В правление вызвали секретаря партийной организации Густобаева, третьего на этом месте после Осьмухова, который в конце двадцатых годов пристроился в Оренбургском обкоме, а того, кто сменил его в Саврухе, в 1938 году отправили мотать срок во владения ГУЛАГа. Пришёл председатель сельсовета Дубиков, лет восемь назад принявший должность у состарившегося Пастухова.

Густобаев, по дороге узнавший суть дела, потеснил за столом Александрова, чиркнул спичкой, закурил папиросу и сказал властно:

- Первым делом оформим исключение из партии! Задним числом проведём через партсобрание.

Пока колхозник ходил за нужными документами, были вновь допрошены Каргин и Гордюхина, затем несколько мужиков пошли с нею, чтобы увести в колхозное стойло двух бычков. О втором, который принадлежал ей, Дубиков сказал:

- Она в тюрьме будет, и кому нести за ним уход? А потом суд всё равно постановит конфисковать.