Солнце, что следует за Луной. Ожидание

Это был чудесный день. И неважно, что всю ночь лил дождь, а небо было пасмурным. Сегодня Елена была здорова. Она быстро шла по улице, глубоко вдыхая морской воздух Фарсалы. Как же прекрасно не болеть! Как прекрасно, когда во всем теле легкость, и ты легко можешь подпрыгнуть и сорвать листок с растущей у дороги вишни. Елена улыбалась, в руках она держала пирог, который испекла накануне вместе с зашедшей к ней в гости госпожой Анникой и Ханбеком. Яблочные пироги всегда были любимыми у Нимфеи. Еще немного и покажется дом Винслоу. Cтарик сторож улыбнулся на приветствие Елены.

– Они в саду, госпожа, – объяснил он.

И вот она уже бежала по дорожке, посыпанной гравием вдоль душистых кустов азалии. Солнце, которое все никак не хотело выходить из-за туч, вдруг показало свой прекрасный лик, осветив парк, позолотив фонтаны.

В глубине сада слышались разговоры, смех и собачий лай. Елена направилась туда. Показалась зеленая поляна, залитая мягким солнечным светом. Нимфея, завернутая в одеяла, полулежала в большом плетенном кресле-качалке. Рядом с ней, присев на траву, находилась госпожа Винслоу, они смеялись над маленьким рыжим щенком, с которым тут же на траве играл господин Винслоу, лица всех троих были такими веселыми и счастливыми, что Елена невольно замерла, потрясенная открывшейся перед ней картиной. Госпожа Винслоу то и дело поправляла одеяло девочке, трогала лоб и щечки, видимо проверяя, нет ли у нее жара. Во всех ее движениях, в каждом взгляде, в том, как она ласково и осторожно расправляла завязки чепца на голове Нимфеи, было столько нежности и материнского тепла, столько трогательной заботы. Личико Нимфеи сильно осунулось и было бледным, но глазки по-прежнему были живыми и веселыми, маленький ротик улыбался.

– Дай, дай! – просила девочка, показывая на щенка.

Господин Винслоу поднес мордочку щенка совсем близко к личику Нимфеи.

– Ой, у него такой мокрый нос! – удивилась девочка.

Господин и госпожа Винслоу засмеялись.

Елена стояла в тени большого дерева. Она смотрела на Нимфею, ласково гладящую щенка на коленях, на окруживших ее мужчину и женщину, когда-то таких одиноких, убитых горем от потери ребенка, а теперь таких счастливы, и ком подкатил к ее горлу. Она прижала к груди завернутый в ткань пирог и отступила глубже в тень.

– Вы не подойдете? – вдруг раздался над ней голос. Это был Савалли.

– А стоит ли? – с горькой усмешкой спросила она.

Положив сверток с пирогом на белоснежную скамейку, она поспешила к выходу. Она хотела уйти как можно скорее, чтобы никто не видел ее слез, не догадался, как ей сейчас плохо.

До глубокого вечера она бродила одиноко по городу. Елена вспоминала эти месяцы, что прожила здесь. Как приехала сюда с Варди, как стала жить в новом доме вместе с Нимфеей. Покидая поместье Наттеньер, ей казалось, что уже улыбка не озарит ее лицо. Но это было не так. Она повстречала столько замечательных людей, которые научили ее новому и интересному, они поддерживали ее, они стали ее настоящими друзьями. Но все равно щемящее чувство одиночества и пустоты жило в ней. С каждым новым расставанием с дорогим для нее человеком это чувство становилось все глубже, все острее.

Пока Елена шла до своего дома, сумерки сгустились и стало совсем темно. Открыв скрипучую калитку, девушка посмотрела на окна первого этажа – ставни были наглухо закрыты. Значит мадам Тирли еще не вернулась. Елена вошла в дом и опустилась на стул. Устало положив голову на стол, она стала слушать, как стучали плохо прикрытые ставни на втором этаже. Было темно и пусто. Не хотелось зажигать свечу. Не хотелось ничего. Мысли, мысли, мысли. Они мучили Елену, вызывали боль, колотя изнутри, словно желая вырваться наружу. Еще больнее становилось, когда восставали образы прошлого, от которого она бежала. Бежала, как ей тогда казалось, к чему-то лучшему. И вот все, к чему Елена так стремилась, о чем мечтала, было перед ней – свобода и свой дом. И вдруг оказалось, что и в этом лишь пустота. Зачем это все, если ты сама, словно сухая трава, носимая ветром?

Послышался тихий стук в дверь. Елена не сразу встала, ей на мгновение показалось, что это был снова звук от ставней. Но тут постучали еще раз. Елена открыла дверь. Ее глаза уже привыкли к темноте, поэтому она сразу признала высокую фигуру господина Савалли.

– Добрый вечер, госпожа Елена, – поздоровался он, кланяясь, – надеюсь, я вам не помешал?

– Нет, господин Савалли, – отвечала Елена, – я даже рада, что вы пришли. В доме у господ Винслоу я повела себя невежливо и хотела бы извиниться перед вами.

Молодой врач поднял руку, словно останавливая ее.

– Не нужно, я понимаю, что вам сейчас тяжело.

Повисло молчание.

– Я и сейчас веду себя не по-дружески, – вдруг опомнилась Елена, – прошу вас, проходите.

Господин Савалли вступил в темный коридор вслед за Еленой и огляделся.

– Почему вы не зажигаете свет? Зачем сидите так – в полной темноте?

– Знаете, иногда хочется дать отдых глазам.

Она уже достала лампу и хотела ее зажечь. Но оказалось, в ней закончилось масло. Пришлось зажигать подсвечник с тремя свечам и ставить его на стол.