Солнце, что следует за Луной. Ожидание

И мадам Тирли смерила Елену пристальным взглядом, будто пыталась увидеть в фигуре своей юной хозяйки намеки на интересное положение. И вид стройной талии Елены ее явно разочаровывал. Девушка давно знала, что по городу о ней ходят разные слухи. Стоило ей придти на базар, как за спиной начинали шептаться. Жена бакалейщика, у которого Елена покупала хлеб, всегда стояла рядом, пока муж отпускал девушке товар, и, уперев руки в крутые бока, внимательно за ними следила. Не скрывали своего отношения к ней и на мануфактуре.

– Видела ее разъезжающей в коляске с господином Пазарли и тем молодым врачом, – шептались в женском цеху. Несколько ткачих собрались кружком и занимались любимым женским делом – сплетнями.

– Не может быть! – расстроилась одна молоденькая девчушка, тайно влюбленная в Савалли.

К слову сказать, как только Елена устроилась работать на мануфактуру господина Гюля, она вдруг обнаружила, что знакомство с домом Аталлосов и их друзьями было для нее с одной стороны преимуществом, а с другой опасным недостатком, почти пороком. Так, к примеру, оказалось, что среди юных ткачих полно поклонниц Тородда Савалли. Эти девушки были все сплошь из бедных семей Фарсалы, а именно к ним питал особое сострадание Савалли и старался помогать, чем мог. Для детей из таких семей он устроил приют, и Елена, к удивлению, узнала, что в самом деле у многих ее соработниц дети или младшие братья или сестры проживали в нем. Их там кормили, одевали и даже учили грамотности. И все абсолютно бесплатно. Надо ли говорить, что господина Савалли простое рабочее население города обожало, а сердца многих юных девушек были давно отданы ему. Поэтому прокатившись так необдуманно в тот день в одном экипаже с Савалли и Кеганом, Елена нажила себе немало врагов среди женской половины Фарсалы.

– Не может быть! – воскликнула ткачиха. – Сидела с ними обоими в коляске?

– Сразу двоих обхаживает, шустрая девка, – хмыкнула другая. – Всем известно, что господин Пазарли частый гость в салоне мадам Камиллы. Видимо там ее и подобрал.

Глаза остальных сплетниц заблестели, а щеки зарделись. Салон мадам Камиллы обладал известной репутацией.

– Бесстыжая какая. Небось днем здесь работает, а ночью туда уходит. То-то все дивились, что у нее свой дом. Теперь понятно откуда. Заработан непосильным трудом.

– Я бы, сказала, весьма изнуряющим.

Эта грязная шутка так всем понравилась, что женщины громко расхохотались.

Тут к толпе сплетниц подлетела старшая мастерица, следящая за дисциплиной.

– Это что еще такое?! – заорала она, переходя на визг. – Вам заняться нечем или надоела эта работа?

– Нет, госпожа, простите, – запричитали виновато ткачихи, тут же возвращаясь к станкам.

Но как только патронша ушла, стали вновь перешептываться, правда очень осторожно, еле слышно.

– Вон-вон, идет, бесстыжая, – указала пальцем на Елену одна из них.

Елена шла вдоль прядильных станков прямо, опустив глаза в пол и поджав губы, чувствуя, как каждый взгляд впивается в нее, точно игла. Она встала у станка и посмотрела на Элис.

– Привет…

Но девушка отвернулась от нее. И Елена вдруг вспомнила почему всегда была одиночкой в поместье Наттеньер.

***

Этот день тянулся бесконечно долго. Елена работала спокойно и сосредоточено. Стараясь на обращать внимания на косые взгляды и смешки, она направила свои мысли на переплетающиеся нити льна и четкие движения ремеза. Работа настолько ее поглотила, что она не заметила, как наступил вечер. В цеху уже было пусто. Потушив последнюю масленую лампу и надев плащ, Елена направилась к выходу. Но тут кто-то сзади накинул ей на голову мешок, и, скрутив руки, куда-то потащил. Елена вырывалась и билась ногами, но было бесполезно.

– Давай! Давай ее сюда! Тащи! – кричали вокруг. Елену привязали к столбу и сняли мешок. Это были ткачихи из цеха. Человек двенадцать–пятнадцать.

– Ну, что, шлюха, попалась! – зло хохотала одна из них, по имени Дора Спот, крупная девка с лицом, обезображенным оспой. – Сейчас то мы твое личико слегка поправим. Так ведь, девочки?!

– Да! Да!

– Нарисуем на одной стороне пару узоров и на другой. Тогда, глядишь, клиентов-то у тебя и поубавится.

Дора достала ножницы и поднесла их к лицу Елены.

– Ей, подожди, Дора! Пусть сначала попросит отпустить ее. Поунижается. Может, мы и передумаем, – предложила Элис, со злорадством и ненавистью глядя на связанную Елену.

– Пусть умоляет! – ликовали остальные. – Пусть встанет на колени и лижет наши башмаки!

Доре эта идея очень понравилась.

– Ну что, шлюха, будешь нас умолять? Будешь лизать наши башмаки? Тогда и личико свое сохранишь, – она провела острием ножниц прямо по щеке Елены, оставляя царапину.

Всех этих женщин Елена прекрасно знала, они работали каждый день с ней бок о бок, у многих из них были мужья и дети.

– Ну чего молчишь? Или язык себе откусила? Вставай на колени!

– Не могу, мои руки связаны, – отвечала Елена.

– Ах да, точно, – хмыкнула Дора, – девчонки, развяжите ее.

Двое ткачих сняли бечевку.

– Только смотри без глупостей. Вставай на колени да лижи ботинок, – Дора подняла юбку и вытянула свою ножищу в здоровом башмаке.