Солнце и смерть. Диалогические исследования

П. С.: Мне представляется очень важным в этих размышлениях то, что они подчеркивают контраст между энергетикой природного и энергетикой технического. И в самом деле, на нашу сегодняшнюю жизнь наложил отпечаток абсолютно новый в историческом плане опыт, осмыслить который мы еще не успели: высвобождение энергии посредством взрыва. Вы правы, когда особо отмечаете этот феномен. Важнейшие наши системы, создающие силовую тягу, основываются на данный момент и будут основываться в ближайшем будущем на принципе взрыва – на давлении раскаленного вещества, которое возникает в результате сгорания. Чего-то подобного в природе нет – если не принимать во внимание извержений вулканов, которые соответствуют принципу энергетики взрывов в нашем понимании, хотя нам и неизвестен пока ни один мотор, который приводился бы в движение лавой. Пожалуй, еще нельзя в достаточной мере прояснить, чтó переход к движению, основывающемуся на взрывах, дает в культурном плане. Вся современная мобильность связана с идеей поставить на службу техническим и витальным целям внезапно создающиеся в результате взрывов пространства. Основная идея нашей цивилизации, как представляется, заключается в том, чтобы перехитрить взрывы и заставить их выполнять полезную работу. В этой изощренной затее мы технически осуществляем мефистофелевский принцип: двигатель сгорания работает благодаря части той силы, которая постоянно желает зла и постоянно творит добро. Горючую субстанцию заставляют воспламениться – чтобы, используя затормаживающее устройство, принудить взрыв производить работу: устройство микрокатастроф ради достижения целей культуры.

Философская кинетика должна была показать, как на нас – вплоть до тончайших ответвлений нашего мышления и восприятия – наложил отпечаток образ мотора, приводимого в движение взрывами, а также образ атомного реактора. Какие-либо движения и побудительные импульсы, не соответствующие этой моторике, людям нашей культуры уже непонятны сами собой, без дополнительных разъяснений. Даже питание сегодня мыслится по образу и подобию сгорания движущих веществ в моторах, в особенности – в США, где продуктовые магазины приобретают характер заправочных станций, на которых запасаются калориями и витаминами. Поэтому европейцев искренне увлекают покупки в драгсторах[264], где можно приобрести сотню ранее неизвестных штуковин, чтобы держать себя в форме и способствовать фитнесу. Места для проведения отпуска кажутся наиболее привлекательными, если их презентуют как места, где можно подзаправиться жизненной энергией. Субъект конца XX века – это высокоэффективное устройство, осуществляющее обмен веществ. По этой причине те, кто сегодня занимается альтернативными или не связанными со взрывами формами энергии, находятся в положении маргиналов. Тот, кто печется о развитии биоэнергетики, подобен ветряной мельнице, соседствующей с атомной электростанцией; даже если он и производит электроэнергию, используя энергию ветра, ему следует приложить немало усилий, чтобы включить свой продукт в официальные проводящие сети, но еще больше труда надо приложить, чтобы добиться признания принципа своей техники господствующим мышлением и восприятием. И альтернативные идеи сегодня подобны альтернативным видам энергии: они ориентированы на качество и не обладают весомостью в системе, определяемой количеством. И восточные системы гимнастики, которые время от времени вызывали интерес на Западе, теряли в привлекательности, если не обеспечивали притока движущей энергии к психическим моторам внутреннего сгорания или к силовому Я (Power-Ich). Достаточно вспомнить, как воспринимались в Америке азиатские боевые искусства.

Г. – Ю. Х.: Предложив концепт энергий, в которых определяющим является качество, можно прекрасно продемонстрировать тем самым различие с западным, чисто количественным подходом. Например, тай-чи основывается на концепте тонкой энергии, чи – своего рода основной эссенции универсума, которая движет им изнутри. Это родственно с тем, что индийцы назвали «шакти», или «вечным течением»; чи – это концепт силы, который имеет свое место в космологии, равно как и в повседневной жизни китайцев.

П. С.: Такие концепты – наряду с моторами, которые приводятся в движение взрывами, – определяют новое видение жизни. Я бы даже осмелился утверждать, что мотор внутреннего сгорания, или принцип употребленного с пользой взрыва, представляет собой материальную матрицу современного понятия свободы в ее актуальнейшей фазе. Свобода, как ее понимают люди современности, живущие в XX веке, основывается на этом кинетическом ключевом опыте – на парадигме резкого внезапного ускорения. В этом и состоит, несомненно, отличие от староевропейской традиции, которое еще не нашло своего выражения на языке философии. Свобода в эпоху взрыва, то есть в эпоху добровольного растранжиривания энергии, есть нечто совсем иное, чем свобода в эпоху вынужденной экономии энергии.