Солнце и Замок

– Ну, в том, что ты, наверное, хочешь узнать, я разбираюсь не очень. И вряд ли сумею точно припомнить, когда что произошло. Пока мы с Макселендой жили вдвоем, Автархом был ты, однако в столице, по слухам, появлялся нечасто, все с асцианами воевал. А после вернулся я из Ксантских Земель – тебя уже нет.

– Если там ты провел два года, выходит, с Макселендой должен был прожить восемь, – подсчитал я.

– Да, где-то так. Четыре или пять лет с ней и ее дядюшкой, и еще два-три года мы вдвоем по реке ходили. Как бы там ни было, трон Автарха уже супружница твоя заняла. В народе ворчали на ее счет: баба-де, слов власти не знает… Так что, когда я обменял иностранное золото на хризосы, на одних твой портрет был, а на других ее. Она в том году как раз замуж за дукса Кесидия вышла, на улице Иубар из конца в конец такой закатили праздник – с вином и мясом для всех и каждого. Я так набрался… три дня на лодку вернуться не мог, а в народе пошли разговоры, что брак их – дело хорошее, пускай-де она сидит в Обители Абсолюта да заботится о Содружестве, а он тем временем асцианам спуску не даст.

– Верно, помню его, – заметил я. – Прекрасный был командир.

Действительно, командир он был знающий, однако, вызвав из памяти хищное, ястребиное лицо дукса, представить его, сурового, беспощадного обладателя, на ложе с Валерией я не сумел.

– Кое-кто поговаривал, будто она его выбрала за то, что с виду похож на тебя, – сообщил мне Эата. – Но, по-моему, он был симпатичнее, да и ростом, кажется, чуть выше.

Я вновь напряг память. Да, разумеется, симпатичнее, чем я со шрамом через всю щеку… а вот ростом Кесидий мне вроде бы несколько уступал, однако как же не оказаться самым высоким тому, перед кем все остальные преклоняют колени?

– А потом умер он, – продолжал Эата. – Как раз в прошлом году.

– Понятно, – вздохнул я.

Долгое время стоял я, прислонившись спиной к планширю, и размышлял. Восходящая Луна почти добралась до зенита, тень мачты легла между нами, словно черный барьер, а голос Эаты, донесшийся из-за него, показался мне странно, поразительно юным:

– Севериан, а как же насчет Нового Солнца? Ты обещал все о нем рассказать.

И я начал рассказ, однако, добравшись до того, как вонзил нож в предплечье Идас, обнаружил, что старый товарищ мой дрыхнет без задних ног.

XLVII. Затонувший город

Мне тоже следовало бы поспать, однако укладываться я не спешил. Целую стражу, а то и больше простоял я на носу лодки, глядя порой на спящих, а порой на воду. Таис устроилась, как нередко устраиваюсь спать я сам – ничком, уложив голову на скрещенные предплечья. Толстушка Пега свернулась клубком, словно превращенный в девицу котенок, прижавшись спиной к боку Одилона. Одилон лежал навзничь, брюхом кверху, заложив руки за голову.

Эата так и спал на рундуке, полусидя, припав щекой к планширю – должно быть, очень устал. Глядя на него, я то и дело гадал, что скажет он, проснувшись, поверит ли, наконец, что я не эйдолон.

Однако мне ли было судить, кто из нас прав? Ведь подлинный Севериан (да, подлинный Севериан некогда существовал, в чем я нимало не сомневался) давным-давно исчез среди звезд. Увы, все старания отыскать его среди оных пропали даром, и лишь спустя долгое время я понял: причина неудач вовсе не в том, что его там нет. Разумеется, он оставался на месте – просто Ушас, отвернув от него лик, укрыла его вместе с многими прочими за горизонтом. В конце концов, наше Новое Солнце всего-навсего одна из мириад звезд, хотя, может статься, теперь, когда днем ни одной звезды кроме него в небе не видно, люди об этом забудут.

Вне всяких сомнений, с палубы корабля Цадкиэль наше солнце выглядело столь же прекрасным, как и все прочие. Просеивать их взглядом я продолжал и после того, как распростился с надеждой отыскать на небе Севериана, которого Эата уж точно не счел бы мороком, и, наконец, понял, что на самом-то деле ищу в небесах корабль, принесший меня с Йесода. Корабля я, конечно, не нашел тоже, однако звезды были столь прекрасны, что потраченных сил мне было нисколько не жаль.

Среди множества сказок, собранных под коричневым переплетом книги, которой я при себе более не ношу, и, несомненно, погибшей вместе с тысячей миллионов других томов под развалинами библиотеки мастера Ультана, имелось предание о величайшем святилище, о храме, укрытом за расшитым алмазами занавесом, дабы никто из людей, узрев лик Предвечного, не умер, не сходя с места. Много эпох миновало на Урд, и вот однажды некий дерзкий смельчак силой прорвался в святилище, истребил всех его стражей и сорвал занавес ради множества украшавших его алмазов. Тесная каморка за занавесом оказалась пуста – по крайней мере, так говорится в предании, однако, выйдя наружу, в ночь, и устремив взгляд к небу, смельчак тот немедля погиб, пожранный пламенем. Сколь же ужасно, что сказания о нас самих нам неведомы, пока не сбудутся в жизни!