Солнце и Замок

Время поблагодарил незнакомца; все трое двинулись следом за ним, прошли из конца в конец залитую водой улицу, свернули в другую, а затем череда переулков привела их к высокому старинному дому, украшенному изрядно источенной гнилью резьбой. Второй этаж его нависал карнизом над первым, третий – над вторым, а причудливые мансарды едва не выглядывали за городскую стену.

Сторговавшись с домовладелицей, Время нанял для девочки с Баррусом комнатку под самой стрехой и такую же комнатку для себя самого. Как только невзрачный незнакомец, указавший им путь к дому, удалился к себе, хозяйка спросила, хорошо ли они его знают.

– Наверняка куда хуже, чем ты.

Время припал на колено у изразцового очага, перешедшего в его собственность если не навсегда, то, по крайней мере, до завтра. За дверцей обнаружились пара полешек и крохотный пучок растопки.

– Ты этой дряни в жизни не разожжешь, – буркнул Баррус.

– Терпение. Со временем разожжем, – отвечал Время.

Сталь огнива скрежетнула о кремень, обдав растопку фонтанчиком летучих искр.

– Понимаешь, – доверительно продолжила домовладелица, выбрав в собеседницы девочку, – мы-то на самом деле не знаем о нем ничего, кроме того, что за комнату он платит исправно.

Время легонько подул на растопку.

– Мне он показался человеком вполне порядочным.

К дымоходу змейкой потянулась тоненькая струйка дыма.

У девочки зуб на зуб не попадал: ее плащ насквозь промок от ворота до подола.

– Как очаг разгорится, – сказала она сыну, – одолжи лучинку, растопи и наш.

– Я не дурачок, матушка, – огрызнулся Баррус.

Домовладелица расхохоталась.

– Может, и не дурачок, но притворяешься дурачком отменно! Гляди, парень, без дерзостей мне тут, не то живо всех троих за порог выставлю, ясно? Так вот, милая, я что собиралась сказать: постоялец наш за комнату платит помесячно. Но бывает, мы не видим его месяцами. Появляется только в тот день, когда срок уплаты подходит.

– В ту самую пору, когда многие исчезают с глаз без следа, – с едкой усмешкой заметил Время.

Домовладелица вновь залилась смехом.

– Еще бы, уж мне ли об этом не знать! И все же нет-нет да задумаешься: куда он исчезает, чем занимается?

В кучке растопки замерцал крохотный огонек. Опаленная им, древесина слегка потемнела, однако пламя тут же съежилось и угасло.

– А ужинает он с вами? – спросил Время, подув и помахав ладонью на покрасневшие угольки.

– Да, бывает и так, – понимающе кивнула домовладелица. – Нынче на ужин баранина, как я уже говорила.

– Бьюсь об заклад, она уже подгорела, – проворчал Баррус.

– Не волнуйся, парень, у меня не подгорит. Вот погляжу, не нужно ли вам еще чего-либо, а уж после на кухню спущусь. Не с руки мне лишний-то раз по лестнице сюда лазать.

Действительно: невысокого роста, с годами хозяйка изрядно раздалась вширь.

– Одеял нам побольше нужно, – резко ответил Баррус. – И дров тоже.

– Одеял больше нет. Жестко – плащ на кровать подстелешь, как и мы сами. А если тебе, парень, еще дрова требуются, сам сбегай да принеси – я сюда ни лучинки больше не потащу. Ступай со мной, покажу, где их взять.

Девочка протянула озябшие ладони к крохотному огоньку, разгоравшемуся в очаге.

– Что скажешь? – спросила она.

– Полагаю, сейчас и полешко займется – то, что поменьше, – отвечал Время. – Хотя растопки, конечно, маловато, это да…

– Я о ее постояльце, Батюшка Время. Ты ведь все знаешь.

Старый мудрец покачал головой.

– Я обо всем узнаю́ рано или поздно, – поправил он девочку, – а знать всего на свете, увы, не могу. Малый, снимающий комнату, пользующийся ею только от случая к случаю? Это богач, человек состоятельный, которому зачем-то нужна еще одна крыша над головой, кроме обычной… а остальное мы, думаю, узнаем за ужином.

Так оно и вышло. За ужином, кроме путников, собрались двое степенных лудильщиков, снимавшие комнату на двоих, невзрачный незнакомец, помогший им подыскать приют, и домовладелец с домовладелицей. Для начала невзрачный исподволь, словно бы невзначай задав лудильщикам два-три вопроса, убедился, что столицы ни тот ни другой со дня их последней встречи не покидали, и принялся расспрашивать Время о его странствиях.

– Мы шли сюда через горы, – ответил Время, взяв из глубокой голубой миски, поданной домовладельцем, пару картофелин. – Мальчик в пути только окреп да возмужал, а вот дочь дорога едва не погубила.

– Погода в горах нынче скверная, – вставил домовладелец.

Супруга смерила его долгим многозначительным взглядом.

– Люди так говорят, – пояснил он. – Сам-то я в жизни там не бывал.

Девочка замерла, не сводя глаз с донца пустой щербатой тарелки перед собой.

– Здесь нам гораздо хуже пришлось, – заверил его Время, протягивая девочке миску с картофелинами, однако девочка лишь отмахнулась, и миской завладел Баррус. – Конечно, холод внизу не таков, как в горах, но под дождем мерзнешь куда сильнее.

Дряхлая старуха в донце тарелки облизнула растрескавшиеся губы; колеблющееся отражение казалось таким же мутным, как и ее остекленевший взгляд.

– Ну да, еще бы, а из-за войны вся жизнь в десять раз хуже кажется…

Глиняный черпачок утопил мутное отражение старухи в жирной бараньей подливе.