Солнце, луна и хлебное поле

Когда мы въехали в город, начался дождь. Дворники на лобовом стекле не работали, и водитель снизил скорость, он поминутно высовывался в окно, пытаясь определить дорогу. Добрым человеком оказался, знал, куда надо было меня подвезти, и подвез. Там я спрятался под навес, а скоро и автобус подошел. Поднялся, на последние двенадцать рублей купил билет и через полчаса был уже в аэропорту.

На поле стояли два самолета. Один только-только прилетел из Москвы, другой – через три часа отправлялся в Тбилиси. Провожающие и пассажиры мешались в толпе. Давно я не видел столько грузин вместе. Они совсем не походили на тех грузин, которых я помнил, больше не было прежнего веселья и широты, у большинства во взгляде были растерянность и горечь. Я выбрал одного человека лет сорока, на шее у него висела толстая золотая цепь. Подошел и кивнул ему:

– Не могли бы вы одолжить мне денег на билет? Дайте свой адрес, я не знаю, когда, но будьте уверенны, я обязательно верну вам.

На лице у него выразилось презрение, он отвел взгляд.

– Я бывший заключенный, спустя много лет возвращаюсь домой, – я с трудом выговорил все это по-грузински, губы не подчинялись мне.

Тот будто и не слышал, глядел в конец зала, поверх моей головы.

– Ради бога, помогите мне, – не уходил я, – очень вас прошу.

Наконец он произнес:

– А не сломать ли тебе сейчас нос?

Я отошел.

Билет стоил тысячу двести рублей, с учетом инфляции это было немного, но никто и не думал мне их давать. Я не бросал своих попыток, выбирал более-менее хорошо одетых мужчин и вновь повторял то же, что сказал первому сукину сыну, только теперь добавлял: «После этого я долго болел, а последние девять месяцев провел в монастыре, потому и одет так теперь». Но ничего не вышло.

Наконец я остановился у металлических перил, с досадой глядя, как разогнавшийся по взлетной полосе самолет взмыл в небо и исчез в облаках. Перелетит через Кавказский хребет и через час появится в небе над Тбилиси. Рядом со мной стоял молодой человек в темных очках. Повернувшись ко мне, он спросил:

– Ты и вправду собираешься в Тбилиси лететь?

Я хотел ответить: «Я – порядочный человек», но промолчал, повернулся и направился к лестнице. Тогда он окликнул меня:

– Эй, ты!

Я обернулся.

– Есть хочешь?

– Не откажусь, – ответил я.

Закусочная была тут же, через дорогу.

– Кроме стоимости билета кассир требует еще пятьсот рублей сверху, иначе не продает. Не думаю, что кто-нибудь даст тебе столько денег. Лучше иди к Дарьяльскому ущелью, оттуда армяне перевозят бензин, в неделю по меньшей мере две колонны идут. Они довезут тебя бесплатно.

Мы вошли в закусочную и сели за столик.

– Брата провожал, он приезжал повидаться, – продолжал он, – тот высокий мужчина с синим галстуком, у которого ты денег просил. – Я не смог его припомнить, но головой кивнул. – Мне нельзя туда соваться, я боролся с этим новым правительством, еле ноги унес.

Обо мне он ничего не спросил, это его не интересовало. Ему и своих бед хватало.

– Уже второй год здесь, еще хорошо, семью смог сюда перевезти.

Он дал мне совет:

– Сними этот крест, спрячь. Это Северный Кавказ, крест и ряса здесь не особенно помогут, а вот на неприятности можно нарваться, могут и из машины выстрелить. – Он ел и ругал новое правительство: – Людоеды дорвались до власти, губят страну.

Когда мы заканчивали, появился его знакомый, грузин с длинным носом и бородкой. Прежде чем сесть, он упомянул чьи-то имя и фамилию: «Назначен министром экономики», – и вслед за этим выматерился. Я понял, этот тоже был беглецом.

– Мы бандитов в тюрьмы сажали, а теперь, видишь, что происходит.

– И в наше время в правительстве было много сукиных детей.

– Возможно, но мы все равно были лучше.

– Это еще под вопросом.

В этот момент подошел официант, мужчина заказал харчо, затем достал пачку сигарет, закурил и с удрученным видом сказал:

– Наше дело – в жопе.

Я встал:

– Не стану вас больше беспокоить. Большое спасибо.

Человек, который пригласил меня на обед, подарил мне сто пятьдесят рублей.

– Сначала я подумал, ты аферист, тут полно аферистов. Но потом увидел, какими глазами ты провожал самолет, и решил, что ошибся, хотя до конца я и теперь не уверен.

Когда я вернулся в город, уже стемнело. Крест спрятал в рюкзак, нашел парикмахерскую и побрился, за бритье заплатил тридцать рублей. Ту ночь я провел в зале ожидания на автобусной станции. На другое утро купил автобусный билет за девяносто восемь рублей и к полудню доехал до пограничного города, он раньше назывался Орджоникидзе, сейчас, кажется, Владикавказ.

На границе я расспросил об армянской колонне, мне ответили, что они еще утром пересекли границу и сейчас стоят в нейтральной зоне, ведут переговоры с грузинскими пограничниками, то есть торгуются о размере платы. Я протянул солдату паспорт, он мельком взглянул и вернул мне: «Проходи». Я пешком отправился к Дарьяльскому ущелью. Несколько раз мимо меня проезжали грузовики и легковушки, я махал рукой, но ни одна машина не остановилась, никто не подвез.