Солнце на дороге

Да какая, черт возьми, разница! Главное, палка крепкая, с обожженным концом. Ею, наверное, угли в печи ворошили.

Антошин схватил палку, сунул ее в дверную щель. Нажал.

Дверь не поддалась.

Нашел другую щелку. Пошире. Пошевелил в ней палкой. Нажал.

Есть! Поддалась доска! Медленно, неохотно, со скрипом. Но поддалась!

Появилась надежда, и вместе с ней открылось второе дыхание. Сейчас здесь, в этом белом вязком чаду, выражение про второе дыхание обретало буквальный смысл.

Еще нажал — доска вылетела.

В парную ворвался, словно ждавший приглашения, воздух.

Дальше стало проще. Выдрал вторую доску. В образовавшееся отверстие сунул руку, отодвинул жерди, которыми была подпёрта дверь, и выскочил в предбанник.

Он стоял — красный обозленный человек с крепкой палкой в руках — и смотрел на Малко и Стана, словно решая, кого из них он будет убивать первым.

— Сволочи! — закричал Антошин. — Урою, гады, обоих!

Стан улыбнулся и тихо произнес:

— Молодец! Огонь и воду прошел. Сдюжил. Значит, настоящий. — Он помолчал и добавил: — Ну, почти настоящий… Огонь, вода, медные трубы… слава то есть. Два испытания прошел.

Полковник плохо понимал, о чем говорит мерзкий старик. Не хотел понимать.

— Еще издеваешься, гад! — закричал полковник и замахнулся палкой.

Понятно, первым будет старик.

А с Малко еще поговорить придется, выяснить, как и откуда в таком маленьком человеке рождается предательство.

Стан спокойно посмотрел на полковника и сказал:

— Я знаю, как найти молодильные яблоки.

— Он знает, — подтвердил Малко. — В этом-то все и дело.

Антошин опустил палку.

7

Они возвращались в дом.

Вечерело. В сереющем воздухе поселилась тревога — так всегда бывает в это время суток.

Деревня засыпала, как и жила, беззвучно.

Антошин понял: шум в деревне создают животные, птицы, даже жужжащие насекомые, но только не люди. Люди здесь жили тихо, будто боясь потревожить то ли друг друга, то ли окружающий лес. А может быть, эти лесные люди еще не научились заявлять о себе громогласно.

Первым делом полковник выпил вина, закусил творогом. Потом мазюню доел. Всю. До последней крошечки. Не хотелось уже, а ел всем назло, чтобы никому не оставить.

Малко и Стан молча и, казалось, безучастно смотрели на него.

После всего пережитого Антошина потянуло спать. Да и вино еще это тоже… Кажется совсем слабым, а вот ведь — и в бане без его воздействия явно не обошлось, да и сейчас голова туманная.

«Нет, на утро все разговоры надо переносить. Утром — впереди день, ощущение старта, настроение хорошее. Вечером — позади мытарства, ощущение финиша, настроение — упасть и забыться», — решил Антошин.

— Ты понял, что с тобой произошло? — спросил Стан, поглаживая сидящего на плече ворона.

— Два негодяя хотели меня убить, а я… — начал полковник.

Но старик не дал ему договорить:

— Ты не понял, что с тобой произошло. А то, что я знаю, как искать молодильные яблоки, — хоть это ты усвоил?

— Стан расскажет нам, где и как найти молодильные яблоки, — вступил в разговор Малко. — Но для этого ты должен пройти три проверки. Огонь и воду ты уже прошел. Осталась третья — медные трубы.

Антошин даже вскочил от возмущения:

— Так вы меня, оказывается, проверяли?! Да кто вы такие, чтобы меня проверять? Я чуть не сдох там, в вашей бане! Чуть не угорел! — Полковник отхлебнул вина и заорал на Малко: — А тебя я вообще больше знать не хочу! Я ж тебе все объяснил! Я к тебе специально прилетел из заоблачной страны за помощью, а ты?! А если б я там помер? Вы бы что сказали? Не прошел проверку?

Ворон Вук недовольно каркнул, а Стан произнес без тени эмоций:

— Мы бы решили, что ты не можешь идти за молодильными яблоками. И Малко отправился бы за ними один.

— А его, значит, не надо проверять?

Старец оставался невозмутимым.

— Он свой. А ты инородец. — Стан поднялся. — Посмотри на меня: мне осталось совсем немного восходов, и моя душа отправится в Вырий. Я не боюсь смерти. Тот, кто знал жизнь, понимает: ничего страшнее ее быть не может. Но я еще не все понял про жизнь. Вот в чем дело. Я узнал много тайн, но не познал тайны бессмертия. А мне необходимо ее постигнуть. Поэтому мне нужны молодильные яблоки даже больше, чем вам. У меня недостанет сил их найти. И я хочу быть уверен, что у тебя — достанет. Сил и души.

Вук поднялся с плеча хозяина, опустился на стол перед Антошиным и внимательно посмотрел полковнику прямо в глаза.

Взгляд у Вука был умный, изучающий. Антошин никогда не видел, чтобы птица смотрела настолько по-человечески.

Изучив Антошина, Вук вернулся на плечо Стана.

Полковник прекрасно понимал, что просто обязан злиться на старика, из-за которого едва не попрощался с жизнью. Однако раздражения почему-то больше не возникало. В словах старца читалась странная, неприятная, но очевидная логика. И Антошин вынужден был ей подчиниться. Он уже привык подчиняться сумасшедшей логике этих людей. Потому что во всем, что делали и говорили эти люди, всегда присутствовала логика. Это было странно. Но это было безусловно так.

Поэтому придется подчиняться их законам. Не потому, что это правильно или хорошо. А потому, что нет иного выхода.