Солнце на излете

Июльское солнце печет и нежится,
Следя за суетой тревог,
Как пыльным облаком беженцы
Катятся лентой дорог.

День разгорится и будет, будет
Жечь и пылить земную грудь,
А сейчас уходят и уходят люди
В пристально стелющийся путь,

А за ними, как праздник, в лентах и ризе
Взором ясным и кротким следишь,
Как следила шаги многих сотен дивизий
Твою колыхавших тишь.

И звенели глухо шпоры и сабли
Звон рассыпался, как кокетливый смех
Будто хрупкие пальцы, зябли
Ветлы, обступившие бег твоих рек.

Шли, и задушенный, ржавый
Лязг раскует железные кольца
Видишь сердце сгорело Варшавы
Горячей слезой добровольца.

Черной птицей год пролетел, как нагрянул,
Полями Польши дымится кровь,
Только сковано сердце в оковах тумана,
Только мукою сдвинута бровь.

Будет, будет… И где-бы
Вздох сражений пронесся. – собираются все
Под палящие взоры июльского неба
Громоздить телегами и говором шоссе.

Июль 1915 г.

Бельгия

Б. Пастернаку.

Холод мести у бойцов в душе льда,
Вставших броней от Антверпена до Гента.
Не пестрит торговыми судами Шельда
Синей, бесконечно-вьющеюся лентой.

Звон невидимых колоколов в тумане
Над умершей тишиной пустого Брюгге, –
То проходят через город англичане
К битве тяжко громыхающей на юге.

А на севере равнин отцы и братья
Пастью схвачены железною событий.
Спите, наши дочери вплетут проклятья
Вас похитившим в брабантских кружев нити.

Шепот их расстелется по всей Европе, –
В волнах бальных платьев песня о бессмертьи,
О сраженных львах маасских черных копей,
О дороге слез, о короле Альберте.

О победах мужество кормить усталых,
О твердынях крепостей, воздвигнутых в сердцах,
О растрепанных страницах на каналах
Из нахмурившихся книг о раненых годах.

Октябрь 1914 г.

Москва.

Бельгии

Владиславу Ходасевичу.