Солнце над рекой Сангань

Во время стычки Лю Маня с Чжан Чжэн-дянем крестьяне хранили молчание, хорошо понимая, чем она вызвана. Они воздерживались от толков о том, кто прав, кто виноват в этой распре. Не удивительно, что Лю Мань искал предлога для ссоры. Всем было ясно, почему он отбился от работы, не ел, метался целыми днями точно муравей, попавший в горячий котел. Вся деревня знала, что и власти разобрались в этом деле, хотя бы по тому, как отнеслись они к последней стычке в саду. Сборщики разошлись по домам, обмениваясь многозначительными взглядами. Им уже не хотелось говорить о конфискации садов, и они, отгоняя от себя невеселые мысли, перекидывались шутками.

На первый взгляд казалось, что в деревне спокойно. Но это спокойствие было обманчивым. В каждом доме шли горячие споры, доходившие до ссор. Все были в смятении и чувствовали себя так, словно их окатили холодной водой. Вспыхнувшие было надежды погасли. Но многие уже не хотели оставаться сторонними зрителями, они побороли страх перед возможной расплатой. Люди шли к Чжан Юй-миню, к Ли Чану, к командиру ополченцев, настойчиво требуя усилить охрану деревни, чтобы кто-нибудь из помещиков опять не удрал. Бегство Ли Цзы-цзюня уже причинило достаточно хлопот.

Дун Гуй-хуа уговорила мужа отправиться вместе со своим двоюродным братом Ли Чжи-шоу к Ли Чану и рассказать о том, что говорят в деревне про заговор Цянь Вэнь-гуя и Сюй Юу: они готовят встречу гоминдановской армии.

— Неправильно было оставлять сад Цянь Вэнь-гую, — еще сказали Ли Чану братья Ли. — Как могли вы отнести его к середнякам? Ведь крестьяне назовут вас прихвостнями Цянь Вэнь-гуя — и за дело! Неужели вы послушаетесь милиционера и свяжете Лю Маня? Разве вам не известно, что за Лю Маня стоит вся деревня?

Всегда добродушный Ли Чан вскочил и даже ногами затопал:

— Где же вы раньше были? Знать о таком заговоре — и молчать? Вы думаете, я это так оставлю? Сейчас же пойду к Чжан Юй-миню.

Хоу Цин-хуай, которого отец просто на просто запер на ключ, грозил старику:

— Выпусти, а то дом сожгу. Посмотрим, что ты тогда запоешь!

Тяжело вздыхая, Хоу Чжун-цюань кружил по двору. За ним по пятам ходила, выпрашивая ключ от дверей, дочь; жена сидела, надувшись, у двери, на куче цыновок. Старуха совсем запуталась и не знала, чью сторону ей держать.

— Чего ты боишься, отец? Я никого не собираюсь убивать! Ведь мы только что расправили плечи. Теперь надо, не жалея сил, создавать новую жизнь. Не ложиться же снова под ноги, чтобы нас опять попирали. Упрямишься, ничего не хочешь понимать. Говорят тебе: не откроешь, подожгу дом!

Но старик не слушал сына. Он верил в судьбу и думал, что лучше сына во всем разбирается.

— Минуют девять девяток[44],— говорил он, — и все пойдет по-старому.

Его не соблазняла заманчивая картина, которую рисовал ему сын. Он считал, что через несколько дней, когда бригада уйдет, деревня заживет по-старому. А если Восьмая армия не займет Датуна, вместе с гоминдановскими войсками к ним придет беда. Даже Чжан Юй-миню придется бежать. А у него, старика, только один сын. За всю жизнь он, Хоу Чжун-цюань, ничего плохого не сделал. И теперь он обязан спасти своего сына и во что бы то ни стало удержать его от глупостей.

Но времена переменились. Сын не поддался уговорам старика. Как вся молодежь, он горячо, с радостью откликался на все новое. Он понял силу народа, когда вывозил фрукты из помещичьих садов. Его поставили начальником обоза. Размахивая кнутом, он весело отдавал приказания, любуясь драгоценными плодами, на которые крестьяне прежде и взглянуть не смели. Теперь же никто не мог остановить обоз. А когда встречные спрашивали, куда они едут, он громко, во весь голос, отвечал, что везет трофеи — фрукты из помещичьих садов. Обоз провожали улыбками и восхищенными взглядами. А он смеялся и радовался, точно воин-победитель на поле брани. Он чувствовал, что в его руках власть, что массы, когда они едины, всесильны и враг им не страшен.

Судьба Лю Маня тревожила и Хоу Цин-хуая. Не дожидаясь, пока власти сами во всем разберутся, он решил пойти к Ян Ляну и высказать ему и другим членам бригады свое мнение и свои опасения, известить товарищей, что за Лю Маня вся деревня. Ведь товарищи из бригады не здешние, в деревне всего десять дней, откуда им все знать? Но Хоу Цин-хуай и сам оплошал — дал отцу запереть себя. Отец ведь побывал в помещичьем саду, видел, как крестьяне собирают фрукты, и даже радовался вместе со всеми. Но стоило начаться драке, как он испугался и снова замкнулся в себе. В гневе на отца Хоу Цин-хуай и на самом деле разыскал в очаге остатки хвороста и разжег его посреди комнаты. Увидев пламя, мать и дочь заметались, подняли крик, обхватили старика и вытащили у него из кармана ключ. Двери открылись. Вырвавшись на свободу, Цин-хуай пустился бежать со двора. Старик, точно помешанный, кинулся за ним вдогонку, но споткнулся и, охнув, упал ничком.