Солнце перед ненастьем

— Вот и набил синяк. Ведь корзина все время ударялась…

— Эй, ранние пташки! Вы что это, сами не спите и другим спать не даете? — окликнула их вышедшая из бригадного дома бабушка Марзида.

— Доброе утро, бабушка! — поздоровался Хасан. — Мы тут советуемся, не знаем, как быть…

Залим сердито дернул товарища за руку, но тот отмахнулся и продолжал:

— Понимаете, Залим заболел…

— Что же это он? Не успел явиться и уже болеет?

— Да у него это с непривычки… Вы посмотрите. — Хасан взял руку Залима и показал Марзиде. — У него и плечо сильно болит, и спина обгорела.

Марзида внимательно осмотрела распухшие руки мальчика.

— А с плечом что?

Показали и плечо.

— М-да-а, не плечо, а битое яблоко. Ну что ж, миленький, придется списать тебя на пенсию — для ломки кукурузы ты не годишься. Но ты не горюй — работы у нас на всех хватит. Может, посадим тебя на подводу?

— Правильно, бабушка! — обрадовался Хасан.

— А ты не выскакивай, не тебя спрашивают!

— Пусть на подводу… — чуть слышно проговорил Залим.

— Ладно, это все потом, а сейчас иди на медпункт, — приказала Марзида.

Пропел горн. Из шалаша, из дома высыпала ребятня. Началось обычное утро — с зарядкой, умыванием, завтраком.

Залим вернулся, когда все уже вставали из-за стола. Обе руки его были забинтованы.

— Дедушкин внучек уже заболел!.. — объявил Биртым.

— Замолчи! — оборвала его Нина. — И что у тебя за язык?

«ЧТО Я НАДЕЛАЛ!»

Два дня Залим отлеживался в шалаше, а потом его посадили на подводу. С утра до ночи возил он бочки с водой, дрова для кухни, продукты с колхозного двора, хлеб из пекарни. За водой с ним обычно ездила Нина.

Две недели уборки прошли без особых происшествий. Ребята работали дружно, соревновались класс с классом.

— Жара-то, жара какая! — сетовала как-то утром старая Марзида, утирая мокрое лицо концом черного кашемирового платка. — Духота хуже, чем в августе, детей совсем жажда истомила… Поезжай быстрее, сын мой.

— Сейчас, бабушка Марзида, сейчас едем! Садись, Нина! — крикнул Залим девочке.

— Залим, голубчик, не задерживайтесь вы, ради аллаха! Ребята пить хотят… — напутствовала их Марзида.

Лошади с места рванули рысью, застучали колеса, подпрыгивая на глубоких рытвинах, загрохотала пустая бочка, зазвенело ведро. Марзида испуганно поглядела вслед подводе. А та уже скрылась за высокой стеной кукурузы, лишь пыль густыми клубами повисла над проселком. Постепенно клубы становились все легче, прозрачнее; пыль медленно оседала на поломанные стебли кукурузы.

Лошади недаром разгорячились: это Залим больно стегнул их кнутом. Крупы их потемнели, на холках, возле сбруи, сбились комки грязной пены. Пыль серой накипью покрыла спины лошадей, плечи и распаренные лица ребят.

Когда кони понесли, Нина тихонько сползла с сиденья на дно подводы, а Залим, наоборот, приподнялся, изо всех сил натягивая вожжи. Но вот подвода поехала медленнее, Залим опустился на свое место. Он немного перетрусил, но ни за что на свете не признался бы в этом. Нина снова влезла на сиденье.

— А ты, оказывается, трусиха! — поддразнил ее Залим.

— Вот еще! Откуда ты взял?

— Когда кони понесли, ты даже с сиденья сползла от страха.

— Может, скажешь, ты не испугался?

— А чего мне пугаться? Я вторую неделю на них езжу. И до этого сколько раз.

— Ой, неправда! Ты тоже испугался.

— А я говорю — нет!

— Ничуточки?

— Ничуточки.

Нина замолчала. Залим почувствовал себя перед ней сильным, смелым — настоящим мужчиной. Он стал властно покрикивать на лошадей, даже вертеть над их спинами кнутом, в то же время крепко придерживая вожжами. Но кони устали, да и зной донимал их не меньше, чем людей. Они больше не хотели бежать.

Не так-то это легко — наполнить столитровую бочку. Залим с усилием поднимал тяжелое ведро через высокий борт подводы, подавал Нине, а та выливала воду в бочку. Потом напоили лошадей, окатили их водой и тронулись в обратный путь.

Немного не доехав до еще не убранного кукурузного поля, Залим придержал коней.

— Возьми-ка вожжи, — сказал он девочке, спрыгивая с подводы.

Нина повиновалась неохотно: она боялась лошадей и никогда не держала в руках вожжи. Залим подошел зачем-то к кукурузе, зашагал вдоль поля.

— Подъезжай! — крикнул он девочке.

Та ослабила вожжи, и кони тронулись. Нине казалось, что они вот-вот побегут.

— Залим! Залим! Скорее иди сюда! — закричала она. — Я не удержу лошадей!

Но Залим вдруг исчез. Когда же подвода поравнялась с тем местом, где он стоял, из зарослей кукурузы раздался истошный вопль и наперерез коням выскочила какая-то фигура. Нина не успела разглядеть, кто это: кони взметнулись на дыбы, потом рванули в сторону и помчались галопом. Девочка упустила из рук вожжи, перелетела через сиденье, упала на дно подводы…

Некоторое время кони неслись прямиком по кукурузному полю. Пересохшие стебли с треском ломались под их копытами, под колесами подводы, и этот треск еще больше пугал животных. Наконец они вырвались на дорогу. Все вокруг сразу потонуло в густой пыли.