Солнце сияло

Сева присоединился к нему, казалось, после некоторого раздумья.

- Ну, если ты считаешь, что я что-то не так, то извини, - сказал он, глядя на меня с таким видом, будто зажимал в себе переполнявшие его благие намерения.

- Врубаю, - объявил я, щелкая мышью.

У меня были доведены до ума две композиции. Одну из них я дал на затравку. Решив, что другую оставлю напоследок. А в середине я ставил им слушать все остальное - с оголенным хребтом конструкции, неоштукатуренное, неотделанное, в торчащих наружу арматурных прутьях.

В перерывах между щелчками мыши Вадик с Севой доставали из-под стола, где ей как бы уже полагалось быть, бутылку, наливали себе водки и комментировали прослушанное. Сева снова всячески пытался не обойти мой стакан вниманием, и мне все время приходилось быть начеку, чтобы в стакан не забулькало. Правда, теперь он уже не упорствовал так, как вначале. Хотя именно в одну из таких пауз у меня и возникло впечатление, что ему очень хотелось если и не напоить меня, то уж подпоить - точно.

Сказать, что все это не испортило мне кайфа от демонстрации моих трудов, будет притворством. Но все же слышать их оценку было ужасно приятно. Что Вадику, что Севе большая часть того, что у меня получалось, нравилась. И даже очень.

- В самом деле нравится? А вы же в своей группе совсем другую музыку лабаете, - не удержался, сказал я в какой-то момент Вадику.

Вадик поводил у меня перед лицом указательным пальцем. Он жадничал, торопился пить и был уже подшофе.

- Своя музыка - это своя, это родное. Это не трожь! Но я что же, последний гад, чтобы чужое не оценить?

- Между прочим, - с особым значением произнес Сева, - твоя работа Колёснику показалась. Это он мне еще тогда озвучил, вскоре, как ты у Бочара был.

Я попытался понять, о ком он говорит, но не смог сообразить. Ясно было, что это кто-то, кто был тогда у Бочаргина, но кто именно?

- Как кто? - Сева посмотрел на меня с упреком. - Лысый такой, морщинистый.

Теперь я понял. Речь шла о том яйцеголовом человеке-маске. Ветеране подпольного рока.

- А почему он Колёсник?

- Потому что на колесах сидит. Не понятно, что ли? - отозвался вместо Севы Вадик. - А сними его с них - тут же рухнет.

- Рухнет, без сомнения, - подтвердил Сева. - Уж сколько лет сидит.

- Как это ему моя работа показалась? - Во что-что, а в то, что легендарному гитаристу, ветерану подпольного рока понравилось, что я тогда сыграл, не верилось. - Он же меня тогда нес - как из пулемета поливал.

- Нет, не скажи, не скажи, - Сева вступился за ветерана подпольного рока с досадой и страстью. - Это он тогда совсем о другом говорил. А о том, что ты тогда там выдал, он и не заикался. Он мне об этом потом говорил, не у Бочара совсем даже!

Распечатывать вторую бутылку мы переместились на кухню. Все, что я мог предъявить для обсуждения, прозвучало, и перемещение было закономерным.

На то, что Сева, оставив стол, слишком долго не возвращается, я не обратил внимания. Он в какой-то момент поднялся, сообщив о возникшей необходимости посетить комнату затворничества, и, выходя, прикрыл кухонную дверь, чтобы, как он выразился, не смущать никого музыкой наслаждения. И лишь долгое время спустя, хлопнув в одиночку одну порцию "кристалловской", собравшись совершить это и со второй, Вадик вдруг вспомнил о Севе и возмутился:

- Какого дьявола, куда он пропал? Я что, алкаш, чтобы без компании обходиться! - Встал, распахнул кухонную дверь, дверь туалета была тут же, рядом, и он грохнул в нее кулаком: - Эй! Долго еще там кукарекать будешь?

Комната затворничества ответила ему молчанием. Вадик крутанул ручку, она поддалась, дверь открылась, и он, заглянув внутрь, с удивлением обернулся ко мне:

- Пусто!

Смутная тревога подняла меня с места. В два шага я достиг проема кухонной двери, протиснулся мимо Вадика и еще через несколько шагов оказался у входа в свою студию.

Сева был здесь. Он сидел за компьютером. Точнее будет сказать, он сидел за ним перед этим, а сейчас, полупривстав со стула, держа коромысло наушников в руке, сосредоточенно глядя на экран, щелкал мышью, закрывая какие-то окна.

- Ты что тут? - еще ничего не понимая и лишь продолжая полниться той смутной тревогой, вопросил я.

Он ничего не ответил, продолжая пялиться на экран и щелкая мышью. Я бросился к нему. Выхватил из-под его руки мышку, вырвал наушники. На экране монитора мерцала картинка рабочего стола с иконками папок, в наушниках стояла тишина подземного бункера.

- Ты что тут?! - снова вопросил я.

Сева наконец открыл рот.

- Да-а, Сань, - сказал он с улыбкой, показывая свою металлическую коронку, - хотел еще послушать тебя. Показался ты мне.

То, что он врал, - это было понятно. Но что он хотел в моем компьютере?

На пороге комнаты возник Вадик.

- Ну ты что?! - обращаясь к Севе, крикнул он оттуда. - Чего слинял?

- Да вот Саню еще послушать хотел, - ответил ему Сева, продолжая светить своей фиксатой улыбкой.

Меня осенило, зачем он шарил у меня в компьютере. Смутная догадка превратилась в знание. Недаром же ему было так нужно, чтобы я как следует выпил.