Солнце слепых

Дрейк стал с интересом разглядывать портрет и вдруг понял, что интерес его не пустой, и не связанный только с тем, что он напомнил ему о былом, а рожден странным чувством, какое возникает, когда разглядываешь собственные фотографии, сделанные много лет назад. На портрете был изображен мужчина средних лет, а в глазах его странным образом художнику удалось передать сразу и восторг, и муку. Видимо, эффект возникал от блестящих пятнышек в уголках глаз. Но отчего иные люди также излучают свет? Тоже от каких-то своих пятнышек? Вряд ли. Свет идет из глубин их души. Выходит, и у портрета есть душа. Где она? Она, скорее всего, в его тайне, в его истории. Нет, это именно тот портрет, что висел в кабинете Челышева.

Федор поинтересовался у экскурсовода, чей это портрет, кто художник, и как портрет попал в картинную галерею. Худой пожилой мужчина чуть устало рассказал ему о том, что это портрет неизвестного мужчины неизвестного художника конца шестнадцатого века.

- И неизвестно, как попал к вам? - спросил Федор. Видимо, Рамон Карлович сам принес его сюда. А куда делись еще три портрета?

- Совершенно верно: и неизвестно, как попал к нам.

- Но художник - испанец?

- Да, скорее всего - испанец. Во всяком случае, чувствуется испанская школа. Вот видите... И тут есть часть подписи «..н Ферн...», «Дон Фернан», скорее всего. Он у нас пока так условно и занесен... - экскурсовод вдруг стал присматриваться к Федору.

- Это ожог, - сказал Федор. - В танке.

- Вы удивительно похожи на этого дона Фернана, - задумчиво произнес экскурсовод.

- Да? - удивился Федор, поблагодарил его и вышел из галереи. День был никакой, потому что воскресный, а перед этим никакая ночь, мыслей никаких, желаний тоже. Ничего удивительного: таких дней в жизни много. Лида с утра занялась стиркой, а он пошел проконопатить паклей пазы в лодке. Он дошел до речпорта, потом до своей лодки. Работы было на час.

Федор заглянул в магазинчик, открытый еще зимой. Его можно было тогда же зимой и закрыть, так как в нем было все то, что было и везде, то есть, ровным счетом - ничего. Стоял он на отшибе, покупателей было мало, так что работа - зашибись. Хоть самому в грузчики иди. Федор никогда не гнушался тяжелой физической работы.

Кто-то возился за занавеской, и Федор, скользнув взглядом по полкам, поворотил уж было идти прочь, но тут из-за занавески выглянула продавщица и спросила:

- Вы что-то хотели купить?

- Нет, благодарю вас, - ответил Федор и застыл пораженный. Перед ним была Фелицата!

Продавщица улыбнулась.

- Так вам чего?

- Того, - Федор ткнул на печенье. - Полкило.

- Это галеты.

«Неужели не узнала?» - зашумело у Федора в голове.

Он смотрел, как продавщица черпает совком печенье, поправляя чашечки весов, и соображал, сколько же сейчас Фелицате должно быть лет.

- Что вы так смотрите на меня?

Так улыбаются тридцатилетние! Она ловко скрутила из куска плотной бумаги кулек и всыпала в него печенье.

- Сахар нужен? Есть рафинад, - она протянула Федору кулек.

- Пожалуй, да, - его рука коснулась руки продавщицы, щелкнул разряд.

- Ой! - отдернула та руку. - Стреляет как из вас!

- С чего вы решили, что это из меня. Может, из вас?

- Нет, женщины стреляют только глазами.

- Извините, - Федор помялся. - Вас... случайно, не Фелицатой зовут?

- Ларисой, - слегка запнувшись, ответила продавщица.

Федор услышал биение своего сердца.

- А вы Дерейкин, - неожиданно сказала Лариса.

- Откуда вы знаете меня?

- С Доски почета.

Федору показалось, что Лариса загадочно улыбнулась. Он насторожился. Приглядевшись к ней, он готов был поклясться, что это Фелицата. Если б не возраст и... и потом - она же погибла тогда, когда прогремел тот черный взрыв. Или мне показалось? И я был уже в беспамятстве? А может, то и не она вовсе была?

Федор достал из кулька печенье, машинально откусил от него.

- Как? - спросила Лариса.

Федор не понял, о чем она спрашивает.

Продавщица подала ему кулек с сахаром.

Федор расплатился и попрощался с продавщицей, не спрашивая больше ни о чем. Когда он оказался на улице, почувствовал, что дрожит от возбуждения. Кульки мешали ему сосредоточиться, и он положил их в кусты, думая забрать потом. Глядя в землю, он побрел к реке, напряженно стараясь припомнить лицо Фелицаты. Да нет, это она, копия!

Возле реки никого не было. Денек с утра был пасмурный. Ветерок поднял рябь на воде, и оттого казалось, что вода очень тяжелая и холодная. Федор присел на корточки, потрогал воду. Она была очень теплой. Он услышал шаги сзади, но продолжал сидеть и черпать ладонью воду.

- Теплая?

- Что? - спросил он, не поднимая головы.

- Вода теплая? - это был голос Фелицаты. - Я тут недалеко живу.

Он встал, поглядел на Ларису. Перед ним стояла вылитая Фелицата.

- Очень.

- А где кульки?

- Кульки? - Федор недоуменно смотрел на Ларису, совершенно забыв о спрятанных в кустах кульках.

Лариса пожала плечами и направилась к магазинчику. И фигура у нее была точь-в-точь как у Фелицаты.

Возле кустов две собаки доедали его галеты. Федор забрал нетронутый кулек с сахаром и пошел домой.