Солнце слепых

Лиды дома не было, и это к лучшему. Федор попил чайку с куском хлеба и вернулся к реке.

К вечеру тучи рассеялись. В лучах заходящего солнца все, что было против него, казалось черным. Федор вспомнил, как именно в этот час, словно из самого солнца, из вспыхивающей черноты, выныривали немецкие самолеты. И через пару минут землю вдруг начинала бить дрожь. Была степь, и некуда было скрыться. И дрожь земли передавалась телу. А когда самолеты улетали, хотелось от бессильной ярости взорвать вместе с собой весь мир. Орал, но не слышал себя.

Федор взглянул на часы и поспешил к закрытию магазина, но опоздал. Лариса будто специально поджидала его возле крылечка.

- Я так и думала, - сказала она.

- Да?

- По глазам догадалась.

- Куда пойдем?

- Куда? Ко мне, конечно. Можно под руку взять? Тяжело - целый день на ногах.

Дрейк подумал, глядя на закат, что день на брюхе в грязи совсем не легче.

- Вы что же, каждый день - по двенадцать часов?

- По двенадцать.

- Меняетесь через неделю?

- С кем меняться? Одна я.

- А как же дом, семья? Личная жизнь?

Лариса рассмеялась.

- А все тут у меня: и дом, и семья, и личная жизнь. Не жизнь, а сказка! Кульки-то нашел?

- Нашел. Печенье собаки сожрали.

Лариса рассмеялась.

Поднялись на набережную. Дом Ларисы был крайним к реке.

- Хорошо тут, вода и воздух! - сказала она, оглянувшись и любуясь видом реки, залитой золотом заходящего солнца. - Мне кажется, такой свет у старости, - она с любопытством приглядывалась к Федору. Он чувствовал это.

- Это далеко, - снисходительно бросил он.

- Разве? Все рядом, под рукой.

- Фелицата, - тихо позвал ее Федор.

- А? - машинально откликнулась Лариса. - Ты мне? Вот мой подъезд. Осторожно, ступенька, не споткнись.

Федор споткнулся.

- Я же предупреждала! - рассмеялась Лариса.

- Хуже нет - предупреждать под руку, - пробурчал Федор.

- Под ногу, - продолжала веселиться Лариса, и Федор тоже улыбнулся.

Комната была угловая, с двумя окнами, во двор и на реку. Со второго этажа была видна вся река, во всю ширину и далеко вверх и вниз по течению.

- Загляденье тут у тебя, - сказал Федор. - Я люблю смотреть на реку.

- А я на огонь, особенно в декабре, - махнула рукой Лариса на круглую черную печь. - Но вода мне тоже нравится.

Федор огляделся и вздрогнул, увидев возле зеркала портрет старинной работы, на котором была изображена... Изабелла!.. из кабинета Рамона Карловича!

- Это... это старинный портрет? - он облизнул губы. - Я попью?

- Есть компот.

Федор помотал головой. Лариса подала ему воду.

- А откуда он у тебя? - спросил он, вытирая тыльной стороной ладони рот.

- От прежних жильцов. Тут до меня, говорят, иностранка жила. То ли испанка, то ли негритянка.

На портрете в правом углу по-испански было написано «Изабелла».

- Изабелла.

- Да, там написано.

Помнишь, Феденька, ты обещал ждать меня, ждать, несмотря ни на что?

- Смотаюсь-ка я за пузырем, - сказал Федор.

- Не надо, - Лариса достала из шкафа бутылку портвейна. - Борщ разогреть? Вчерашний. Не скис еще. Горячего-то не ел?

Лариса ушла на кухню, зашумел газ. Федор стал рассматривать портрет. Да, именно он и висел в кабинете Рамона Карловича.

- Лариса, а ведь это ты была в том поселке?

- В поселке? Каком?

- Во время войны. Суп кандей - помнишь?

- Нет, это не я была. Я всю жизнь тут прожила, никуда не выезжала.

- Не может быть!

- Может, еще как может. Ты думаешь - первый такой?

- Какой? - недовольно пробурчал Федор.

- Обны-кновенный! Которому все бабы на одно лицо. Во время войны мы все для вас на одно лицо.

- Война-то закончилась...

- Для кого? Для кого-то и закончилась, только, видно, не для тебя.

- Подобный портрет я видел в картинной галерее. Мужской. Кабальеро Дон Фернан.

- По галереям ходишь? - удивилась Лариса. - Ну, ты даешь! Гля-гля в окно - красота какая!

Утром Федор лежал на койке и глядел на портрет.

- Лариса, подари мне портрет, - попросил он. - Я тебе за него шкаф отдам.

- Шкаф? Какой?

- Платяной.

- Забирай. Мне шкаф нужнее. А испаночка-то - ничего? - засмеялась Лариса. - Не прогадаешь. Вставай, мне идти пора. В обед можешь зайти.

Домой Федору идти не хотелось. Пошел в пароходство и там просидел несколько часов в библиотеке.

- Чего изучаешь? - спросили у него знакомые. - У тебя отгул?

- За прогул... Изучаю вот... - задумчиво произнес Дерейкин.

В обед Федор зашел к Ларисе и подарил ей вышитую блузку, которую купил по пути. Лариса тут же надела ее. Повертелась перед зеркалом, расцеловала Федора и, взглянув на часы, закрыла дверь на задвижку, хотя вряд ли кто сегодня мог заглянуть сюда. Но потом она будто решила что-то, взглянула на свои владения и произнесла:

- А ну его все! Пошли ко мне!

Вечером, глядя на реку и на солнце над рекой, Федор подумал: «Как там Лида?» - и ему стало страшно беспокойно и совестно оттого, что он так безжалостно поступил с нею.

- Лариса, прости меня, но я пойду к себе. А шкаф я тебе привезу завтра.

Лариса вздохнула.

- Бог с тобой, Федор. Конечно, иди. Заходи в любой час. Забирай картину, любуйся ею. Мне она - до ручки. А шкаф - когда привезешь, тогда привезешь. Не к спеху он мне. Все равно туда класть нечего! Блузку эту разве что...